- Это совершенно ужасно! То есть я хочу сказать, что это совершенно ужасно выглядит! - печально, но энергично сказала молодая, хорошо одетая женщина. Она сидела на стуле, прижимая к себе дорогую сумку из хорошей кожи и теребила-перебирала ее длинный ремень.Ее дочь со сказочным именем Василиса сидела в кресле напротив меня. У девочки было приятное, несколько простоватое лицо, крупные правильные черты, плотно сбитая фигура и крепкие ноги, туго обтянутые белыми колготками. На Василисе было также тяжелое широкое платье из темно-зеленого бархата с белым кружевным воротником и кружевными же манжетами. И воротник, и манжеты выглядели туго накрахмаленными. Больше всего на свете Василиса напоминала только что прошедшую превращение Царевну-лягушку, в которой еще сохранилось что-то отчетливо лягушачье.Мама Василисы рассказывала просто, без излишней экзальтации, но с идущими к делу эмоциями, именно так, как, в общем-то, и должен строить свой рассказ умственно и эмоционально полноценный человек. Слушать ее было приятно, хотя тема рассказа к тому вроде бы не располагала. Дочь слушала очень внимательно, никаких реплик и даже жестов себе не позволяла. Хотя речь шла именно о ней.- Перед школой я много занималась с Василисой. Я как раз тогда потеряла работу и времени у меня было достаточно. Вообще она очень способная девочка, читать и считать научилась очень рано, и идти в школу хотела еще в предыдущий год. Но я была против, так как ей тогда только-только шесть лет исполнилось. Зачем перегружать ребенка - так я тогда подумала. Василиса пошла в школу в семь лет, как все дети. Школу мы выбрали хорошую, тестирование Василиса прошла легко. Правда, меня тогда очень удивила ее реакция. Она так нервничала, как будто решалось невесть что. Я успокаивала ее, говорила, что все эти задания для нее просто тьфу (так оно на самом деле и оказалось), что, в конце концов, на этой именно школе свет клином не сошелся, и в городе еще полтысячи школ, многие из которых еще лучше этой, но она как бы меня не слышала. Я говорю об этом потому, что, может быть, это важно для понимания того, что происходит сегодня.Я энергично кивнула, потому что это действительно было важно.- Так вот, она меня как будто не слышала и слышала только то, что происходит где-то там, внутри нее. Но потом все как-то обошлось, то есть не обошлось даже, а кончилось очень хорошо, Василису все очень хвалили и зачислили в самый лучший «а» класс.Она с самого начала училась очень хорошо, но мы так и ожидали. В самом деле - девочка способная, подготовленная, аккуратная - почему нет? Учительница часто ставила Василису в пример другим детям, но вы не подумайте, что моя дочь от этого зазналась или еще что-нибудь такое. Василиса очень ответственная девочка, она понимала, что если ее ставят в пример, то нужно учиться еще лучше. И она всегда готова помочь другим, если нужно. Кроме учебы, в ее классе протекает весьма активная, как это раньше называли, общественная жизнь. Они ставят спектакли, готовятся к разным праздникам, выпускают стенгазету. Василиса принимала во всем этом активное участие, иногда дома что-то рисовала, учила, иногда задерживалась в школе. Я была не против, потому что мне казалось, что это полезно для общего развития. Может быть, это была перегрузка? Но ведь многие дети учатся в школе и одновременно посещают несколько кружков, и ничего с ними не происходит. А Василиса никаких кружков не посещала. Не знаю.Первый класс Василиса закончила на одни пятерки, лучшей ученицей в классе. На лето с бабушкой ездила на дачу. Там купалась, загорала, ходила в лес, ела ягоды и фрукты - словом, отдыхала. А когда приехала в город, и снова пошла в школу, в конце первой четверти - началось...- Как именно это началось? С чего?- Да в том-то и дело, что ни с чего. Накануне вечером все было хорошо. Василиса пришла из школы довольная, получила три пятерки, рассказала, что они будут ставить новый спектакль и Вероника Ивановна обещала ей главную роль, нормально сделала уроки (иногда она сидит допоздна, но именно в этот день все было довольно быстро), поужинала, легла спать. Утром тоже все было нормально. Встала, сделала зарядку, умылась, села завтракать. Не успела съесть кашу, как вдруг - рвота. Мы ужасно испугались, о школе, разумеется, не могло быть и речи. Вызвали врача. Врач пришел, осмотрел, помял живот, сказал: «Все нормально, никакой хирургии нет, может быть, переутомление от школы. Сдайте на всякий случай анализы и попейте витамины». А она все лето эти витамины центнерами ела. И я не врач, конечно, но какое же может быть переутомление от школы в первой четверти? Анализы мы, конечно, тут же сдали. Все нормально. Через день - опять рвота. Да какая! И опять утром. Потом - вечером. И пошло. Василиса бледная как полотно. Пытается меня успокаивать, но видно, что сама перепугана донельзя. Еще бы!Вот так и живем уже второй месяц. Обследовались уже у всех возможных специалистов. Нашли шумы в сердце и плоскостопие. Сами понимаете, что к нашим симптомам ни то ни другое не имеет никакого отношения. А оно то затихнет, то опять. Не знаем, что делать. Вот, посоветовали обратиться к вам.- Правильно ли я поняла, что Василиса по характеру всегда была аккуратной и ответственной девочкой?- Да, да. Она спать не ляжет, пока все уроки не выучит. И подгонять ее, как других детей, совершенно не надо. Все сама.- А за двойки вы Василису ругаете?- А у меня никогда не было двоек, - впервые подала голос сама Василиса.- А если бы были, как ты думаешь, мама стала бы ругаться?- Я думаю, что нет, - честно подумав, сказала Василиса.- Назови, пожалуйста, самый хулиганский поступок, который ты совершила в своей жизни. Ну, там стекло разбила или учительнице кнопку на стул подложила...- У меня никогда не было таких поступков, как вы говорите. Поэтому я не могу сказать... Однажды я случайно разбила бабушкин бокал, когда протирала его полотенцем.- Бабушка очень ругалась?- Нет, она совсем не ругалась. Наоборот, она меня утешала, потому что я очень плакала. Бокал был очень красивый, мне было его жалко.- Скажи, Василиса, а тебе снятся сны?- Да, конечно.- А кошмары среди них бывают? Ну, что за тобой кто-нибудь гонится, ты куда-нибудь падаешь или на тебя что-то падает и все такое...- Нет, такого я не помню. Бывает только, что я что-нибудь не успела к школе сделать или тетрадку дома забыла. Вероника Ивановна говорит: «Дети, откройте тетради». Я лезу в портфель, а у меня там вместо тетрадок яблоки лежат. С дачи. - В этом месте Василиса позволила себе осторожно улыбнуться. - Но это, наверное, не кошмар, потому что Вероника Ивановна добрая.- То есть она не стала бы ругать тебя за забытую тетрадь?- Вообще-то она иногда ругается, но на меня - никогда. А про тетрадки я не знаю, потому что никогда их не забывала. Только во сне. - Василиса улыбнулась еще раз.После окончания разговора я отправила Василису в другую комнату рисовать проективные рисунки.- Как вы думаете, что с ней такое?! - не скрывая больше своей тревоги, воскликнула мать. - Все врачи разводят руками, а мне иногда кажется, что это что-то совсем страшное. Я второй месяц по ночам не сплю, таблетки глотаю... Как вы думаете, это пройдет?- Я думаю, что это невроз, - сказала я. - И я думаю, что ждать, пока он сам пройдет (хотя это и возможно), не стоит. Я думаю, что его надо лечить.Итак, если я предполагаю, что у Василисы невроз, то должны быть налицо все его компоненты. Давайте смотреть.Предневрозный характер - имеет место. Василиса гиперответственна, педантична, тревожна, несмотря на все свои способности и достижения не уверена в себе («Сто раз все перепроверит»). Очень зависима от мнения окружающих, боится совершить ошибку и повести себя «не так». Характер Василисы, судя по всему, результат взаимодействия воспитания и темперамента. По темпераменту Василиса, скорее всего, флегматик, склонна все делать неторопливо и как следует. А гиперответственность, высокую требовательность к себе в ней воспитали мама и бабушка. Делать много, на совесть, да еще и все делать правильно, все успевать - это тяжело. Поэтому Василиса допоздна сидит за уроками, почти не гуляет, не посещает никаких кружков.Далее. Клиническая картина - более чем налицо. На первый взгляд, симптом всего один - рвота, но это только на первый взгляд. Мать в разговоре упоминала о том, что Василиса уже больше года с трудом засыпает, под глазами у нее к концу дня - синие круги, иногда плачет по пустякам, в прошлом году под бровью почти месяц дергалась какая-то «жилка» (скорее всего - тик). Итак, есть клиническая картина.Как обстоит дело с внутренним конфликтом? По идее на его характер должен опосредованно указывать основной симптом.Иногда это «указание» выглядит весьма своеобразно. Так, например, один из коллег рассказывал следующий случай. Женщина узнает о том, что ей изменяет муж. Ее принципы требуют немедленного развода. Но муж кормит ее и двоих несовершеннолетних детей. Уходить ей некуда. Специальности у нее практически нет. Но и «поступиться принципами» она тоже не может. Тогда из этой тупиковой ситуации находится выход - в болезнь. Женщина заболевает истерическим неврозом, у нее парализует обе ноги. Теперь она просто физически «не может уйти» от мужа, а симптом ясно и недвусмысленно указывает на локализацию внутреннего конфликта.Итак, имеющийся у нас симптом - рвота. О чем же он нам говорит? Рвота - это не тошнота, не отрыжка, не другие желудочно-кишечные расстройства. Это симптом демонстративный, сильный, внешний. Что такое рвота в представлениях отличницы и аккуратистки Василисы? Нечто грязное, непристойное, отвратительное. То, что шокирует окружающих, то, что невозможно скрыть, перетерпеть. То, чего не должно быть. Отсюда уже рукой подать до внутреннего конфликта. У Василисы воспитанием и рано присоединившимся к нему самовоспитанием подавлена и вытеснена в неосознаваемое ровно половина ее личности - та, которая отвечает за шалости, дерзости, ребячливость и прочие подобные вещи. Но Василисе всего 8 лет и даром подобные «штучки» ей не проходят. Следовательно, имеем внутренний конфликт - между сознательной установкой «все должно быть правильно, вовремя, положительно» и воплем из неосознаваемой части психики «быть всегда положительным и всегда выглядеть пристойно нельзя!». Отсюда же - «непристойный» характер симптома.Сложнее обстоит дело с психотравмирующей ситуацией. Ее вроде бы на горизонте нет. Считать таковой длительное напряжение и попытки делать все и всегда правильно - довольно большая натяжка. Ведь у Василисы пока все получалось. Почему же срыв произошел именно тогда, в начале первой четверти второго класса? Но и здесь есть некоторая зацепка. Когда я расспросила Василису о предполагаемом спектакле, Василиса с нескрываемой радостью сообщила мне о том, что из-за ее болезни главную роль отдали другой девочке, а ей досталась роль положительная, но малозначащая.- А разве не обидно, что главная роль досталась не тебе? - поинтересовалась я.- Нет, что вы! - очень искренне ответила Василиса (мне показалось, что лживость отнюдь не входит в число ее недостатков). - Там же столько слов надо было учить. А сейчас у меня совсем мало - всего одна страничка. Я ее уже выучила, так что мне даже на репетиции можно не ходить. Но я все равно иногда хожу, сижу в зале, слушаю.С некоторой натяжкой, но все же можно предположить, что Василиса, разумеется, не осознавая этого, была роковым образом «травмирована», получив еще одну почетную нагрузку - большую главную роль в новом спектакле, и именно это послужило «спусковым крючком» для развития невроза. Отсюда несколько яснее становится и момент с психологической защитой. Отвратительный симптом тем не менее позволил Василисе «отвертеться» от главной роли и существенно уменьшить ее участие в общественной работе в целом. Кроме того, возможно, что из-за болезни и сама Василиса смогла разрешить себе какие-то мелкие послабления, о которых я просто не осведомлена.Итак, все компоненты невроза вроде бы налицо. Пора начинать лечение. Ясно, что оно должно быть комплексным. Посоветовавшись с невропатологом, мы решили никакого медикаментозного лечения пока не проводить и ограничится психотерапией.Маме были выданы рекомендации поговорить с учительницей и в разговоре настаивать на следующем.Снять на время все общественные нагрузки с Василисы.Никогда и ни при каких обстоятельствах не ставить Василису в пример другим детям. При надобности хвалить лично ее, других детей совершенно не упоминая.Далее я посоветовала маме создать атмосферу «хулиганства» в семье, действуя по мере сил и фантазии.- Кидайтесь подушками, опрокиньте чернила на что-нибудь очень нужное, - серьезно советовала я, не обращая внимания на восковую бледность мамы. - Бейте посуду, получайте двойки, пишите на стенах в парадной, позвоните кому-нибудь по телефону и посоветуйте запасаться водой, так как ее скоро отключат. Через полчаса позвоните по тому же номеру и посоветуйте пускать в набранной воде кораблики.- Я вас поняла, - шепотом сказала мама. - Я попробую.С самой Василисой я работала по методу, который условно называется сказкотерапией. Ребенок при минимальном участии психотерапевта сочиняет сказку. В проблемах героев сказки, естественно, отражаются собственные проблемы ребенка. Решая их вместе с психотерапевтом, развивая и завершая сюжет, ребенок вплотную подбирается к разрешению собственного внутреннего конфликта, а значит, и к преодолению невроза. Естественно, что все так просто только на словах. На практике добраться до подлинного конфликта таким способом бывает очень нелегко. Но Василиса для «настоящей» психотерапии была еще слишком мала, а для игровой терапии слишком серьезна. Поэтому особого выбора у меня не было.За сочинение сказки Василиса принялась охотно. И конфликт в сказке был как на ладони - до тошноты положительная девочка Ася и ее антипод - отрицательная героиня Танька. Я уже почти торжествовала - достаточно было подружить Таньку и Асю, слить их в один персонаж, и вот уже преодоление внутреннего конфликта достигнуто и долгожданная победа над неврозом - у нас в руках. Но не тут-то было. Василиса категорически отказывалась признавать Таньку и ее достоинства. И никакие мои увертки и приемы не помогали. Бились мы почти месяц, пока наметились какие-то сдвиги.Тут и со стороны мамы подоспела помощь - она каким-то образом уговорила Василису положить бабушке в компот пластмассовую рыболовную муху. Да еще два раза Василиса ложилась спать, так и не приготовившись к уроку природоведения. И учительница, встревоженная состоянием девочки, честно выполняла мамины просьбы - никаких общественных нагрузок, никаких публичных похвал. Приблизительно через пять недель Василиса немного расслабилась и отвратительный симптом тут же исчез, сгинул, как будто его и не было. В это же время подошла к концу и наша «долгоиграющая сказка». На последнем сеансе Василиса призналась мне, что если бы было можно и не задавали так много уроков, то она хотела бы ходить в кружок керамики при школе. Дети там сами лепят из глины, а потом расписывают... Так красиво. Я уверила Василису, что ее мечта вполне реальна.

Показать полностью…

Дьявол в мелочах. Обычно их несложно заметить постфактум. Чуть труднее разглядеть потенциальные мелочи — увидеть возможность маневра в том, что на первый взгляд кажется монолитом.


Скажем, работа достала и хочется уволиться.
А если та же нагрузка, но за удвоенную плату? Или, наоборот, вдвое уменьшить объем работы? Делать то же, но удаленно? Свободный график? Чтоб уволились не вы, а без умолку болтающий коллега? Или ваш начальник?..
Такие эксперименты — как мысленные, так и вполне реальные — помогают обнаружить, какие именно силы в ситуации для вас ключевые.
К примеру, может оказаться, что та же работа за те же деньги с теми же коллегами не так ненавистна, если вдруг представить, что вы не женаты/не замужем.


Кто-то однажды сказал: «Мы иногда меняем работу, когда нам нужно развестись, и разводимся, когда нам нужно сменить работу». Звучит гротескно, но так бывает.
«Разгештальтирование» ситуации, лишение ее монолитности, дробление на составляющие — это игры с фигурой и фоном. Мы изменяем фон и смотрим, как это влияет на фигуру. Иногда разница очевидна, иногда кажется, что изменений нет.


Простой эксперимент в кабинете гештальт-терапевта:
— Давайте поменяемся местами… Что для вас изменилось?
— Абсолютно ничего, — отвечает клиент, не задумавшись ни на секунду.


Так бывает и за пределами кабинета. Ситуация воспринимается как гештальт и дроблению на пазлы не подлежит.
— А если сказать жене/мужу, что такие слова тебя ранят?
— А если спросить о внеплановом отпуске?
Сменить привычный маршрут, фасон, интонации, угол зрения.


Это как если бы на известных «гештальт-картинках» кто-то всегда видел старуху и никогда — девушку. Или мог разглядеть только вазу, а два профиля — никак.


Бывает, жизненное пространство человека действительно крайне ограничено. Например, если он по тем или иным причинам скован в движениях. Но чаще сужено психологическое жизненное пространство. Восприятие организовано так, что видна лишь незначительная часть возможностей. Бросается в глаза знакомое, привычное. Остальное не «пугает», остального просто не существует. Может быть, увидев что-то еще, человек изменит свои выборы, а возможно, что нет. Это уже личное решение. У гештальт-терапевта нет ответа на вопрос, какой выбор «правильный». Но в его кабинете можно научиться менять угол зрения и замечать детали, которые «мелочами» назвать — язык не поворачивается.

Показать полностью…

Моя педагогика сводится к тому, чтобы студентам стала доступной перспектива экзистенциально-трансцендентного вызова. Напомню, что это такое. Полевая реальность располагается на двух слоях. Социальный слой реальности – это место, где происходят события жизни. Их можно пощупать и увидеть. Витальный слой является источником социальной реальности. Это слой Присутствия. Он безмолвен, не предполагает деления на субъекта и объекты и может быть дан нам только в непосредственном переживании. На социальном уровне наша идентичность в той или иной мере сводится к флуктуациям self-парадигмы. Проще говоря, на социальном уровне мы считаем себя набором концепций. На витальном уровне мы всегда были, есть и будем Присутствием. Если на первом уровне реальности мы осознаем себя личностью, то на втором – переживаем себя процессом, в котором разворачиваются жизненные события, и который является их источником. Что происходит с человеком, когда в его жизни случаются события, выходящие за пределы обыденных? Он оказывается в кризисе и перед ним встает первая альтернатива – принять его как происходящее, проигнорировать или побыстрее справится с ним. Из этих вариантов только первый является здоровым. При попытке игнорирования и борьбы кризис доставляет страдания человеку или становится причиной его будущей психической инвалидности. Этот уровень обхождения со значимыми жизненными событиями оказывается первым фильтром личной зрелости, с которым сталкиваются все люди, в том числе наши студенты. Мы стараемся всячески помогать им не споткнуться об этот первый барьер. Дальше с неизбежностью возникает второй барьер для развития личной зрелости. Если человек принимает кризис как неизбежный и очевидный, то перед ним встает вызов. Вызов этот он может принять на одном из уровней реальности. Между ними – пропасть в смысле перспектив личной трансформации. Принятый на социальном уровне вызов сущностно отличается от вызова на витальном уровне. Он предполагает возможность личностных трансформаций и затрагивает лишь уровень концепций. Представления человека о себе могут значительно измениться. Может радикально трансформироваться способ строить контакт с другими людьми, как и длительные отношения с ними. Могут даже поменяться ценности, жизненные позиции и убеждения. Но все эти изменения будут происходить только на уровне концепций. Внешне этот вызов предполагает столкновение с необходимостью трансформироваться на уровне содержания контакта с окружением. При этом человек рассматривает события, с которыми сейчас имеет дело, как препятствие, которое нужно преодолеть, или как урок, который нужно извлечь, как домашнее задание, которое нужно выполнить, чтобы обрести новые возможности, способности или навыки. В результате, помимо личностных трансформаций принявший жизненный вызов на социальном уровне человек «прирастает» в навыках, способностях, умениях, знаниях о мире и о себе. Это очень хорошо. За счет этого работает большая часть гештальт-терапевтов.Однако сама конструкция личности и привычной социальной реальности при этом не подвергается сомнению и никак не затрагивается в процессе трансформаций. Поэтому глубина личного прорыва при этом всегда ограничена self-парадигмой. И чаще всего заканчивается незначительной редакций концепций, лежащих в ее основе, или в самом глубоком случае – изменением сути self-парадигмы. В последнем случае человек чувствует, что его жизнь изменилась, он стал совершенно другим, как будто заново родился. Но он родился все же концепцией, новой редакцией старой или совершенно новой, но все же концепцией. Это всегда компромисс с существующей self-парадигмой, даже если внешне выглядит так, будто она позволила себя «победить». Не обольщайтесь – вы продолжаете «игру на ее поле и по ее правилам». Если вы остановитесь на заметной для вас личностной трансформации и окажетесь удовлетворены ею, вопрос времени, прежде чем она станет источником новых проблем и симптомов. Потому что принцип творческого приспособления остаётся блокированным после одного значимого рывка. У Фрица Перлза есть одна красивая мысль, согласно которой любой сегодняшний симптом появился как вчерашнее творческое приспособление. Жизнь не предполагает остановки и фиксации в ней. Остановившийся человек начинает снова умирать.

Показать полностью…