Если у человека медицинскими исследованиями установлена непереносимость (читай вред) лактозы, болезнь Крона и др., то пищевые привычки важно серьезно менять и второго придерживаться ограничений, это не причуды. И никого не напрягать своими "причудами", что ни менее важнее первого. Также как и вряд ли целесообразно напрягать окружающих желание есть неограниченно и без разбора и полагать, что последствий такого пищевого поведения не будет.

Показать полностью…

Способы решения проблем существуют разные. Вопрос только в том, какой способ под силу лично вам. И в том качестве жизни, которое он вам обеспечивает. Временами нам всем бывает плохо. Стрессы на работе, конфликты в семье, жизненная неустроенность, потеря близкого, кризис среднего возраста, переосмысление себя и жизни в целом. Плохо бывает по-разному: тошнотворно злобно – тоскливо, когда все вокруг "уроды и козлы". Или отчаянно-одиноко, когда хочется уцепиться за чью-то руку, чтобы тебя обогрели, приласкали, пожалели и дали надежду. А бывает гулко-пусто так, что, только отвернувшись зубами к стенке и остановившимся взглядом в пустоту – и можно быть. И тогда кажется, что никогда не будет выхода из этого. "Плохо" бывает по-разному. И тем не менее, есть универсальные методы, которые используют люди, чтобы помочь себе. Человеческий способ. Люди. "Услышь меня и раздели мою боль!" Близкие люди – самая сильная поддержка. Если у вас есть на кого опереться, кто в тяжёлые времена подставит плечо, с кем можно просто поговорить по душам, кого можно попросить, и он даст – вы счастливый человек. Без дураков. Цените это. У многих людей этого нет. Если у вас есть близкий друг, с кем вы можете просто встретиться и потрындеть без капли алкоголя и после вам становится тепло, легко и одновременно наполнено на душе – вы редкостный счастливчик. С алкоголем такой фокус не проходит. В случае посиделок с бутылкой, вы находитесь в компании с веществом, а не с другим человеком. Друзья в этом случае выполняют роль фона, наподобие включённого телевизора. И каждый находится в компании с самим собой. Творчество "Найти контейнер для чувств" Если вы можете вылить свои переживания на бумагу, холост, выразить их в танце, передать их музыкой – вам крупно повезло. Вы нашли контейнер снаружи для происходящего у вас внутри. Кроме того, из мук собственной души вам удаётся родить нечто большее. Если вы не любите краски и цветные карандаши у вас ассоциируется только с младшей группой детского сада, то возьмите свою шариковую ручку и в своём блокноте изобразите то, что вы чувствуете сейчас. Полегчало? То-то. Напишите, опишите, что с вами. Будет ли это дневник или письмо себе, или кому-то, которое вы никогда не отправите, – не так уж важно. Бумага стерпит. Пишите всё. Пишите, пока идёт, пишите чаще. Встаньте и выразите движениями – расскажите телом историю, происходящую с вами. Создайте свой танец, пантомиму, сценку, изобразите театр одного актёра. Откройте сайт с работами фотохудожников – среди множеств фото ищите то, что отражает ваше состояние сейчас. Возможно, вы заметите, что у вас получается лента из фотографий, где прослеживается динамика от более мрачных работ к более светлым, умиротворённым, дающим успокоение и надежду. Природа Шершавые стволы деревьев, мокрые опадающие листья, мягкая пожухшая трава, упругие, гладкие каштаны, пахучие грибы, ветер, дождь и гроза, шумные волны, невероятные холодные рассветы и тёплые морские закаты, воздух пахнущий росой… Есть то, что нам даётся совершенно бесплатно. Но если вас действительно "кроет" – ни природа, ни творчество вам не помогут. И ресурс близких тоже не безграничен. Когда из души поднимается мерзкая тина, а единственное на что есть силы – это шипеть на всех или лежать лицом к стене, самый верный способ – идти к психотерапевту. Этот специально обученный человек выдержит вас и вашу тину, он сможет это пережить. И будет с вами разгребать стенания вашей души. Если он сочтёт, что ресурсов вашей психики сейчас недостаточно, чтобы переварить кризис, он отправит вас к психиатру. Тот посмотрит и, возможно, назначит медикаменты. Я лично знаю людей, которым помогает выживать медикаментозная терапия, но в моей практике больше тех, кому удаётся разгребстись и выплыть из этой тины самим на божий свет и чистую воду. Просто в какой-то момент большинству из нас нужна поддержка. Люди выбирают и другие способы поддержать себя и вдохнуть жизнь в своё существование: У каждого из этих способов есть серьёзная цена. Дети. Когда на душе тяжело и тоскливо, очень хочется прижаться к собственному ребёнку, вдохнуть его запах, накрыть его ладошками своё лицо и расплакаться. Хочется забраться на кровать, уткнуться лицом к стенке, и чтобы он подошёл, погладил по голове и спросил: "Что с тобою мама? Тебя папа обидел, да?" Или спрятаться за своего ребёнка как за щит: "Он не посмеет тронуть меня, пока здесь ребёнок". А иногда просто хочется полежать рядом, почитать ребёнку книжку, погреться от его тепла, от его детского голоса, смеха. Можно сделать из своего ребёнка наперсника, "союзника", "лучшего друга", а в будущем "надежду, защиту и опору" или "близкую подружку". Всё это можно. Только это про использование. Ребёнок не может разделить переживание взрослых, он только может стать контейнером для родительских страданий – положить внутрь себя и хранить, переваривать, беречь в своей детской душе. И он хранит в себе мамин животный страх, её ужас, тревогу, её ненависть, грусть, тоску, её одиночество. Все эти непростые чувства надо разделять со взрослыми, а не нагружать ими детей. Даже если вы ничего не говорите, а просто плачете, свернувшись калачиком, обнявшись с ребёнком, это маленькое существо как может забирает, впитывает в себя вашу боль. Со взрослыми детьми тоже не всё просто. Дети – они же всегда дети, даже если у них уже рост метр восемьдесят, щетина и сорок третий размер ноги. Если вы лелеете надежду, что ваш сын – ваша надежда и опора, он точно – не его отец, вы строите отношения со своим сыном, а не с мужем, – вашему сыну приходится очень нелегко. Он тогда должен стать на место отца, заменить вам мужчину рядом. Надо ли говорить, что это не его место, у него своя жизнь, будет своя женщина, и отношения он будет строить с ней, а не с вами. Вера. Религия. Способу тысячи лет. Сколько существует человечество, столько и лет способности человека находить опору в ком-то сильном, вселюбящем, всепрощающем и могущественном. В том, кто всегда видит тебя, всё о тебя знает, примет и простит, кто контролирует твою жизнь, кто всегда в курсе, что с тобой происходит, кто одновременно строг и милосерден, к кому всегда можно обратиться и поговорить – идеального Родителя. Для меня было открытием, что этот способ и по сей день лидирует по популярности. Как способ поддержать себя в кризисе – обработаться к богу. Видимо, большинству из нас всё-таки нужен любящий Родитель. Залить свою боль. Цена такого способа – алкоголизм. Пока вам кажется, что вы контролируете, частоту и дозу, у вас есть иллюзия, что вы контролируете алкоголизм, а не он вас. Алкоголизм – из тех зависимостей, которые разрушают личность, т.е они влияют не только на физическое здоровье, как курение или переедание, а на личность человека. Под действием алкоголя личность меняется, деградирует. Человек всё меньше остаётся собой. На третей стадии, даже при условии лечения, личность человека не вернуть. Заесть. Наполнить себя вещами. Чтобы заполнить дыру в душе, можно начать складывать туда красивые вещи – сумочки, украшения, одежду. Можно подсластить себе жизнь вкусностями и привычно утешать себя едой. Серьёзно заболеть. Способ действенный. Клин клином вышибают. Любые житейские проблемы отступают перед смертельной болезнью. А если удаётся вычухаться, такое переосмысление, такая ценность жизни появляется! Некоторые только столкнувшись нос к носу со смертью, разрешают себе жить в полную силу. Ничего так не оживляет, как близость смерти. Минусы у этого способа есть: можно и не вычухаться, тогда придётся распрощаться со своими надеждами на счастливую жизнь, она может закончиться прямо сейчас, и что успел, то успел. Если удалось отделаться "лёгким испугом" и "малой кровью", то цена бывает тоже немаленькая – минус орган, серьёзные следы на теле, краше точно вы не станете. Минус кучу денег и потраченного времени своей жизни. Найти того, кому тяжелее. Всё познаётся в сравнении. На фоне подруги с её мужем-алкоголиком и беспросветной нищетой твоя жизнь уже не кажется таким уж адом. Но проблема в том, что тогда нужно держать в своём окружении только таких подруг, иначе встретившись с чьим-то семейным счастьем, успехом и благополучием, можно свалиться в депрессию. Найти того, кому тяжелее и приняться его спасать. На фоне детского отделения онкологии или палаты с брошенными детьми любые проблемы – пшик. Можно и ценность своего благополучия осознать и отвлечься от собственных проблем решением проблем чужих. Минус в том, что пока ты бегаешь, решая проблемы брошенных детей или пристраивая беспризорных животных, собственные проблемы не рассасываются, они накатываются как снежным ком. И однажды лет эдак через десять можно обнаружить, что ты профукал собственную жизнь. Загрузить себя. Максимально загрузить себя чем-то. Если на это что-то, конечно, есть силы. Работа, спорт, вспахивание грядок на даче, рыбалка утром и вечером, решение проблем семьи и детей, круглосуточная готовка. Главное – не останавливаться, ни на секунду. Чтобы не дай бог, не встретиться с тем, от чего бежишь. Уйти на войну. "Пробыв некоторое время на войне, я осознал, что я жив – это чудо. Час прожил – подарок. Просто вас ещё не била жизнь как следует. И так будет пока не поймете, кто вы и что такое жизнь."Взято на просторах фейсбука. Да, ничего так не оживляет, как близость смерти… Эти способы люди выбирали испокон веков, наверняка, я вам не открыла что-то новое, и у вас даже есть свои любимые. Но возможно, вы будете выбирать способы поздоровее. Такие как близость, любовь, человеческая дружба, свежий воздух, запах листвы и мокрой травы, творчество во всех его проявлениях. Но если целительности обычной жизни вам не хватает или вас “всё тянет на подвиги”, приходите на коучинг или терапию. Будем разбираться. Ещё раз напишу здесь, вдруг вы не заметили в первый раз: Если вас действительно "кроет" – ни природа, ни творчество вам не помогут. И ресурс близких тоже не безграничен. Когда из души поднимается мерзкая тина, а единственное на что есть силы – это шипеть на всех или лежать лицом к стене, самый верный способ – идти к психотерапевту. Этот специально обученный человек выдержит вас и вашу тину, он сможет это пережить. И будет с вами разгребать стенания вашей души. Если он сочтёт, что ресурсов вашей психики сейчас недостаточно, чтобы переварить кризис, он отправит вас к психиатру, тот посмотрит и, возможно, назначит медикаменты. Я лично знаю людей, которым помогает выживать медикаментозная терапия, но в моей практике больше тех, кому удаётся разгребстись и выплыть из этой тины самим на божий свет и чистую воду. Просто в какой-то момент большинству из нас нужна поддержка.

Показать полностью…

Ну как же не стараться? А как же ПОДВИГ?!


Каждый раз, когда я пишу про принятие – себя, ребенка, кого угодно, – всегда приходит кто-нибудь, кто возмущается: «Это что значит? Даже не стараться? Не пытаться сделать лучше, стать лучше? Лежать на диване и жалеть себя?!»


Мне кажется, что такой подход очень характерен для нашей страны, большинство из нас – воспитывались именно так. Человек может стать лучше только в том случае, если его ругать, отвергать, стыдить и не принимать таким, какой он есть.


Если признать его чувства: «да, тебе ужасно не хочется этого делать», или «да, это очень-очень трудно». Если признать то, что ему тяжело, он устал, он ненавидит шпинат, плохо запоминает английские слова и боится уколов – то это означает, что мы ему дали разрешение всю жизнь лежать на диване, есть чипсы, бросить школу – и игнорировать прививки.


Если мы его понимаем, присоединяемся к его страху, боли, лени, усталости или гневу – это значит, что мы перестаем двигаться, стараться и хоть что-то делать. Если мы жалеем ребенка, то перестаем его воспитывать. Если мы жалеем себя, то превращаемся в ужасное стыдное ничто.


Мне ужасно хотелось съесть шоколадку перед тем, как писать этот текст. Так у меня часто бывает: я нервничаю перед каждым текстом, съедаю половину холодильника, а потом от стыда сажусь писать.


Сегодня я попыталась признать: да, я боюсь начинать писать тексты. Даже те, которые давно сложились в моей голове. Мне хочется оттянуть этот ужасный момент, поэтому я ем. Читаю всякие глупости. Пишу восемнадцать постов подряд в фейсбуке. Делаю все, чтобы не писать. И чем сильнее я себя стыжу и заставляю, тем больше возможностей увернуться и не работать я нахожу.


Стоило признать этот факт. Пожалеть себя (господи, мне все равно стыдно об этом писать! Нормальные люди не пытаются избежать работы!) – в общем стоило пожалеть себя и проговорить то, что страшно и не хочется – как стало намного легче сесть за работу. Без шоколадки.


Так и с детьми. То, что мы их жалеем, понимаем и поддерживаем – не означает того, что мы им все разрешаем. Если я признаю право дочки возмущенно кричать и по-разному выражать свой гнев, это не значит, что я разрешаю ей ударить меня или мужа, хотя ей этого иногда и хочется. Если я сочувствую ей, потому что очень-очень-очень хочется еще конфет, это не значит, что она эти конфеты получит. Но мое сочувствие, поддержку и принятие: да, конфеты ужасно вкусные, их все время хочется! – она получит.


Со взрослыми это тоже работает: можно любить свое толстое и несовершенное тело – и поэтому заботиться о нем, водить на массаж и в спортзал. Можно признавать, что твои способности в танцах (языках, умении коммуницировать или зарабатывать деньги) – ниже среднестатистических. И посочувствовать себе из-за того, что тебе придется приложить больше усилий, чтобы достичь самых банальных, невыдающихся результатов. Посочувствовать – и пойти вкалывать.


Не обязательно ненавидеть себя для того, чтобы становиться лучше. Не обязательно учить детей ненавидеть себя для того, чтобы они стали лучше.

Показать полностью…

— Пора тебе жениться, — сказал Саад, поцеживая зелёный чай.Вот уже четыре года я подметал полы в его парикмахерской. Всё это время Саад носил одни и те же сандалии, зато женил обоих сыновей. Свадебные платья невест были расшиты золотыми нитями, стадо барашков сложило головы на алтарь любви, а вино везли бочками с мыса Бон.Жениться мне не хотелось. Мир казался больше, чем небо, и интереснее, чем мамины сказки. Я только начал осваиваться в нём, потому ответил Сааду:— Кто пойдёт за такого бедняка, как я? Где я найду невесту, которая не мечтает о красивой свадьбе?Саад достал сигарету, задумчиво выкурил её и сказал:— На песке.На следующий день он дал мне корзину с фруктами и отправил на пляж. Июнь только занимался, но море у наших берегов уже нагрелось. Люди из северных стран лежали под зонтиками и пили коктейли, позволяя голове пустеть, а сердцу — наполняться счастьем.По вечерам, когда пробуждались желания, а в барах делали музыку погромче, я оставлял корзину с фруктами под кустом и, как советовал Саад, приглашал женщин на медленные танцы. Иностранки успевали сменить купальники на платья, а губы их становились красными, как плащи римских легионеров. Я, одетый в белые брюки и рубашку, причесанный Саадом — лучшим мастером в городе, приглашал на танец ту, которую хотел соблазнить. Потом писал на песке её имя, справа налево, гипноз арабскими узорами — работало. Для продолжения я заранее присмотрел густую тень за бамбуковым баром. Песок там чистый, без верблюжьих колючек, а море плескалось так близко, что наутро прилив смывал все следы. Я был благодарен Сааду за самые яркие ночи в моей жизни, но не собирался всерьёз искать жену. Для меня это была игра белыми фигурами на доске, пока не появилась Лиз.Никогда не забуду, как в наш первый вечер угощал её виноградом из своей корзины, что-то рассказывал, а она смеялась взахлёб. Короткие волосы Лиз трепал ветер, босые ноги по щиколотку утопали в песке. Саад не предупредил, что не стоило связываться с женщиной, которая путешествует по Африке одна, прикасается к морю, только когда его штормит, и без спроса запускает пальцы в мою пачку сигарет.Ночь с ней за бамбуковым баром не была похожа на ночи с другими женщинами. Тогда я ещё не знал почему. На заре вернулся в свою комнату за парикмахерской, сел на кровати, снял штаны — из них высыпался песок. Я не захотел стряхивать его с простыни, так и улёгся на нём. Спал крепко, хотя всё тело кололо, потому что столько песка в моей кровати не было, даже когда я жил в пустыне. Проснулся исцарапанный и влюблённый, как никогда прежде и никогда больше в моей жизни. Внутри клокотало, кипело, отдавало в горло привкусом сигарет.Я помчался на пляж, к отелю Лиз. Она лежала в тени, руки выброшены запястьями вверх, лицо накрыто шляпкой, на бёдрах так же, как у меня, тысячи царапинок. Словно почувствовав мой взгляд, Лиз приподняла голову.— Где фрукты? — спросила она.Я сел у её ног.— Выходи за меня замуж, — выпалил. — Тебе ведь не нужна свадьба?Она расхохоталась. Сначала весело, потом недоверчиво посмотрела на меня:— Ты серьёзно?После отъезда Лиз я ходил на пляж лишь по ночам. Курил, смотрел, как огни Сицилии окрашивают Луну в оранжевый цвет, и молился об одном: чтобы она выполнила обещание. Когда закончится её год путешествий, мы поженимся и переедем в столицу. В нашу последнюю ночь у бамбукового бара мы говорили только об этом. Я чувствовал себя мальчиком из пословицы, который лизнул небо. Пастила облаков таяла во рту, я переплетал мои пальцы с пальцами Лиз и млел от уверенности: всё так и будет. Когда сигареты кончились, Лиз засунула мне в карман брюк пустую упаковку, поцеловала и ушла собирать чемодан. Я вернулся в свою комнату, сгрёб с простыни песок наших ночей в пачку из-под сигарет и запечатал её, как лампу с джинном.Спустя месяц от неё пришла первая открытка из Перу: «Люди говорят, здесь много красок, а для меня всё серое без тебя». За ней через четыре недели последовала: «В Санто-Доминго грязно и пахнет гнилыми бананами. Мне часто снится, как я пробираюсь пальцами сквозь твои спутанные волосы». Вскоре получил весть с юга Аргентины: «Здесь только еноты, бобры и пингвины. Скучаю по людям и больше всех — по тебе».В течение трёх лет каждый месяц я получал открытку от Лиз. Из Мехико: «Землетрясения, смог, чудовищные грозы. Не представляешь, как здесь интересно». Неровным почерком из Колумбии: «Наконец-то научилась танцевать в бачату. Чувствую себя всесильной». Когда получил колумбийскую, я уже два года работал парикмахером. Открытки от Лиз заполнили все стены моей каморки. Только решил снять отдельную квартиру, как поток вестей от неё прервался. Последняя пришла из Египта: «Моё сердце такое же выжженное, как эта страна. Ты единственный ручеёк в ней».Почтальон раз за разом проходил мимо наших окон, а Саад краем глаза наблюдал за мной. Шесть месяцев спустя, когда я высох от беспокойства, хозяин парикмахерской обнял меня за плечи и сказал:— Завязывай с любовью. Пора тебе жениться.За время, пока я ждал Лиз, денег у меня накопилось и на расшитое золотом платье, и на подарки, и на дюжину барашков для празднества. Саад нашёл мне невесту из хорошей семьи: девушку, чьих глаз я даже не видел. В те несколько вечеров, что я провёл у неё дома, она не отрывала взгляд от носков своих туфель, всё время молчала и лишь смущённо улыбалась, когда я брал поднос с чаем из её рук.Саад организовывал мою свадьбу, пока я занимался его парикмахерской. В свободное от стрижек время я сидел у себя в комнате и пересматривал открытки от Лиз. Изображения выцвели, чернила расползлись от моих поцелуев, края истрепались от того, что я слишком часто прижимал эти картонки к груди. Мне казалось, я побывал с ней во всех этих местах: ехал на поезде вдоль Панамского канала, пил кокосовую воду на пляже Рио-де-Жанейро, бродил среди розовых скал Петры. До моей свадьбы оставалось несколько дней, но я не терял надежды, что Лиз вот-вот вернётся. Мы будем долго курить у моря, а потом сбежим в столицу. Да куда угодно.***— Ну как прошла первая брачная ночь, доченька?— Хорошо, мама.— Вот видишь, а ты сомневалась, что он в тебя влюблён. Да он давно сходил по тебе с ума!— Ты была права, мама.— Я надеюсь, он был уважителен с тобой?— Да.— Он был нежен с тобой?— Очень.— Постой, покажи-ка. Зарима, что за царапины у тебя на руках?— Это из-за песка.— Какого ещё песка?— Он насыпал в кровать песок.— Как насыпал песок? Где он его взял?— Из пачки сигарет.— Говорила я твоему отцу, что эти берберы — дикари. Надо же, насыпать песка!

Показать полностью…