Мираида Ленс
24 апреля 2025
Меня тоже удивляют люди, которые думают, что быть психологом - это сидеть, слушать и кивать. У меня работает все тело и мозги, нужно уметь и свои реакции отслеживать, и клиента, и мастерство применять те или иные инструменты к конкретной ситуации. После одной консультации ощущение что ты выложился на 100%, а ведь потом нужно научиться восстановиться и переключиться на другого человека. Это очень сложная профессия, если работать на совесть
Показать полностью…
Не анализируйте чужое безумие. Это просто кривое зеркало.
Жила-была одна девочка, умница и красавица, знала четыре языка, пироги пекла — мед, а глянет, так из-под ресниц васильковые лепестки летят. Жила да радовалась.
Шла она однажды по улице да свернула в лавочку, а в лавочке зеркало, старинное, красивое, росту — во всю девочку и даже больше, а рама золоченая и с завитками.
«Красота!» — подумала девочка. И купила его, и принесла домой.
А дальше что-то пошло не так. Наденет девочка платье любимое, а зеркало ей: «Полнит и цвет не твой! Ты в нем в точности сельдь слабого посола!».
Девочка глянет: «Правда, что ли, сельдь?» — и отложит платье.
Запоет девочка, а зеркало: «Н-да, голос так себе, слабоват, ну и репертуар, прямо скажем…». Девочка и замолчит.
Соберется девочка в отпуск, а оно: «Ишь, пузо греть!». Или: «Чего там не видала в Европах-то? Нешто деньги лишние завелись?».
Действительно, девочка думает, денег нет. И сидит дома.
Да и дома все то же, приготовит девочка гречу по-боярски, а зеркало:
«Дрянь, а не греча. Другое дело у Анны Петровны».
В общем, стало плохеть нашей девочке. Похудела на пятнадцать кило, побледнела, три из четырех языков забыла, сидит дома, никаких васильковых лепестков из-под ресниц, а носит одни балахоны.
И работа ее не радует, и дома не отдыхает.
Как ни попробует лучше стать, все не то, все зеркало забракует. Тоска.
Раз только видит: в библиотеке лекция про символистов. Дай, думает, пойду, отведу многогрешную душу. Очень уж любила девочка символистов.
Собралась, значит, в сумочку тетрадочку положила, яблоко туда же, ручку, свитерок со стула берет, идет мимо зеркала, а оно ей как бы между прочим: «Символисты-то твои — сплошь сумасшедшие, ни одного порядочного человека».
Этого-то девочка и не стерпела. «Что-о-о? — говорит девочка. — Что-о-о ты сказало?»
А зеркало ей таким довольным голосом: «Сумасшедшие! И ни одного порядочного, наркоманы-с, да блудники», — и хихикает гадко вдобавок.
Стала девочка спорить, и не на жизнь, а на смерть: предмет она знала, критику помнила по цитатам, стихи — наизусть!
Час спорит девочка, два, уж и лекция в библиотеке за половину, и валерьянки два раза себе наливала, и учебников принесла институтских, — эффекта ноль!
Она ему: «Понимаешь?» А оно знай себе: «Посредственность!»
Уж и ночь миновала, и день, и два, и три.
Так, может, и сошла бы девочка с ума, только мимо комнаты проходил добрый человек, то ли к соседу зашел, то ли чего, слышит — шумно, заглянул к девочке, посмотрел кругом комнаты и говорит:
«Девочка, а девочка. Ты б не старалась так. Зеркало-то это — кривое».
Оп-па. Смотрит девочка, а оно и впрямь кривое, дела так дела!
Тогда вынесла его девочка из своей комнаты, шторой какой-то завесила и никогда в него больше не смотрела.
А дальше дело пошло на лад.
Вспомнила девочка три языка, еще два выучила, платья все ей к лицу, греча у нее умопомрачительная, лепестки из-под ресниц — горная лаванда.
Мораль сей басни такова: не смотритесь, друзья, в кривое зеркало.
Даже если у него голубые глаза, или оно вам купило шубу.
Даже если вы с ним познакомились так, что «это просто судьба».
Даже если вы с ним дружите с пятого класса и в детстве менялись кофточками и куклами.
Даже если оно вам родственник.
Даже если оно будто бы говорит вашим собственным голосом.
Если вам все плохеет и плохеет, и вы похудели на пятнадцать кило, и в комнатке с зеркалом день вам не бел и не мил — это верный знак. Вынесите его или завесьте такой шторой, чтобы не пропускала ядовитых лучей.
А если уж глянули, то не пытайтесь понять, что там да как, и отчего бы оно сказало то и это, поберегите рассудок.
Не анализируйте чужое безумие. Это просто кривое зеркало.
Как же иногда хочется надеть лосины, или даже нет: юбку-резинку. Чёрную. И капроновые телесные колготки: на них ещё внизу зацепка, и стрелка поползла, поэтому ты её лаком для ногтей замазала. Почти и не видно.Ещё голубыми тенями глаза накрасить и тушью, Ленинградской, в три слоя. И помада. Обязательно розовая, перламутровая. Кофту - модную, «летучая мышь», с люрексом. Туфли - на шпильке и мамин плащ, с разрезом, очень модный. Чёлку начесать и залить лаком «Прелесть», чтоб как бетонная стояла. Подушиться духами «Злато Скифов», или поддидюрить мамины «Клима». В ларьке у метро купить поштучно две сигареты «More», ментоловые, ясен пень. Долго советоваться с подружкой: где будем курить? В кустах за Иркиным домом или в чужом подъезде, где тебя никто не знает? Выбираете, в итоге, подъезд: там иногда в чужом дворе и познакомиться с симпатичными мальчишками можно. Иначе для чего все наряды и духи-то?А когда начнёт темнеть — надо опять идти к метро. Там ларёк с кассетами, и музыка, клёвая, играет: «Эйс оф Бэйс», песня «О, мочевоз», и ещё «E-Type» — это такой красивый кудрявый мужик с красивой бабой. Потусить там полчасика и бегом домой: дома нужно быть ровно в «девять», иначе скандал на всю Ивановскую: папа будет выговаривать маме: "«Ты вообще видишь, на кого она похожа?! Потом не ной и не жалуйся! Сама ей всё разрешаешь!»"А мама будет тебя защищать: «Не лезь! Она девушка! У неё переходный возраст! Я сама разберусь!» — и потащит тебя за руку в комнату, где будет шипеть: «Я тебе разрешила только тушью чуть-чуть, а ты разукрасилась, как не знаю кто! Ещё раз в таком виде отцу на глаза попадёшься — дома будешь сидеть неделю! Так, ты что, моими духами душилась? Кто тебе разрешил в мой шкаф лазить, а?»Тебе – «шестнадцать». Маме с папой – по «сорок». Старичьё, нудное. Вон, Маринку мама даже на дискотеку одну отпускает, до 12 ночи, а тебя в 9 домой загоняют, и попробуй ещё опоздать хоть на минуту! Ну есть же нормальные родители у людей, а у меня – уроды какие-то старые! Ложишься спать обиженная, а утром – в школу, и там – 7 уроков. Последние два — чёртова физ-ра. Скажу физруку, что «мне нельзя», все так говорят, прокатывает. Проверять же никто не будет.И когда это вдруг внезапно тебе стало «тридцать восемь», а? И лосины вдруг — это теперь стыдно и не по возрасту. И рваные колготки ты уже выбрасываешь, а не замазываешь лаком, и не носишь их под джинсами. И голубыми тенями сейчас только провинциальные кондукторши красятся. И модную песню «О, мочевоз» — теперь можно услышать только на радио Ретро. И куришь ты уже не в кустах и не в чужом подъезде, а на балконе собственной квартиры. И у тебя - двадцатилетний сын. И вчера вы с ним на кухне пиво пили.Слава тебе, Господи, что не дочь! Хоть не сидеть у двери с секундомером и корвалолом, потому что ты видела, как пять минут назад она в Инстаграмм фотку повесила: в каком-то клубе, с какими-то непонятными мальчиками в рейтузах на тонких ножках, с хэштегами: отдыхаемхорошо и покамаманевидит. Убила бы её, а потом бы сама умерла. Я такой не была!!! Ты в кого такая, ваще, уродилась, дура??? Ещё раз: слава тебе, Господи, что сына дал.И стыдно ведь сказать кому, что я скучаю. Я скучаю по маминым п@здюлям. По юбке-резинке. По ларькам с кассетами. И всё сейчас у меня есть, и гулять я могу, где угодно, и курить, не прячась, и сигареты покупать не поштучно, а вот в юбке-резинке и в мамином плаще уже никуда не пойти. Вернее, да ради Бога, иди. Только над тобой люди ржать будут. А раньше восхищались и знакомились. И мама с папой меня ни за что уже не ругают. Они редко меня видят, поэтому, даже если и хотели бы за что-то поругать — забывают об этом сразу, как я прихожу. И мой папа - седой и с палочкой. И мама - смешная, потолстевшая, в очках. А 20 лет назад казалось, что они и так уже старики с маразмом…Гадкая штука — время. Гадкая и стремительная. Пойду, к маме с папой схожу. Они — это единственное, что не вышло из моды, и осталось со мной до сих пор.Жалко, правда, что они совсем-совсем меня не ругают…
Показать полностью…
Если в стакан наливать воду, ты не можешь налить больше, чем войдет в стакан. Если есть по голоду, то не съешь больше, чем нужно, чтобы насытиться. Теоретически. Практически "голодов" у нас много.Помните анекдот про сушняк с похмелья? "Воды не было, я купил печенья". Вот примерно то же самое происходит во всех 22 видах голода, которые мы испытываем.Того, что мне нужно не было, я купил еды1) ГОЛОД ПО СЛОВАМ ПОДДЕРЖКИ И ПОНИМАНИЯНам очень важно знать, что в этом мире мы не одни, что кто-то - за нас. Мы нуждались в добром слове в детстве, и мы нуждаемся в нем сейчас - иметь рядом близких, которые смогут поддержать, сказать: "Я знаю, как тебе нелегко, и вижу, как ты сражаешься. Я за тебя и на твоей стороне. Ты можешь на меня рассчитывать". Если в детстве нас не успокаивали и не утешали, мы утешались конфетой, зажевывая сладким соленые слезы.2) ГОЛОД ПО ПРИНЯТИЮ И ЛЮБВИКогда с детства мы получали условную любовь - чтобы с нами были ласковыми, мы обязаны были не проявлять эмоций, не досаждать, не требовать, не быть, слабыми, нуждающимися, мы научились заедать эту потребность, как бы сглатывать себя - и в ответ получать теплый взгляд и принятие. "Хорошо кушать" - и в ответ получать похвалу.3) ГОЛОД ПО ЧУВСТВУ УВЕРЕННОСТИ В СЕБЕМогло быть так, что в детстве родители тревожились, сомневались в способностях ребенка, опекали - и могло сформироваться ощущение, что в одиночку я не справлюсь. Как будто нет опоры - чувство неустойчивости. Еда, тяжесть в желудке симулирует это ощущение - крепкости, уверенности, опоры.4) ГОЛОД ПО ПРАВУ НА СВОЮ ЖИЗНЬЧасто в детстве нас высмеивают и стыдят за наши потребности, называя это эгоизмом, упрямством, неразумностью. Так формируется “направленность на других”: другие всегда кажутся важнее, им больше надо, они слабее - ну. а мы-то сильные, потерпим, выдержим. Но по сути мы подчиняемся, прислушиваемся, не хотим расстроить - тем самым смиряя себя, свое право быть собой. А еда - это разрешенное время на себя. Разрешенная возможность выбрать вкусное ДЛЯ СЕБЯ, а не ради "всего хорошего". И она становится побегом от круговой ответственности за окружающих.5) ГОЛОД ПО ОТДЫХУУспешные и трудолюбивые мы часто не позволяем себе ничегонеделания, потому что внутри сидят требовательные голоса и гундят “ты должна!”, в то время как хочется свободы, отдыха, просто полениться, просто побыть вне груза обязательств и кнута долга. Но разве можно просто лежать, тупить? А вот поесть можно. "Честно заработанный перерыв". Единственный вариант отдохнуть - за едой. Тут никто не упрекнет, даже внутренний критик.6) ГОЛОД СВОБОДЫИногда в своей, в принципе хорошей жизни мы чувствуем себя как в тюрьме. Жажда нового, жажда свободы тянет нас куда-то отправиться, что-то изменить - это про возможность исследовать и видеть новое, про живительное любопытство, про открытость, про силу познавать мир.7) ГОЛОД НОВЫХ ОЩУЩЕНИЙЧасто еда, новые рестораны и вкусности - единственное, чем мы питаем потребность в новизне. Особенно когда мы вынужденно делаем изо дня в день одно и то же - работа, семья, дом. Но наша психика нуждается в разнообразии, ей хочется новых вкусов в широком смысле, а не только вкусностей! .8) ГОЛОД ЭМОЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИКогда с собственными границами тяжело, эмоции охватывают, берут верх, и “несет” - часто это дает ощущение небезопасности, как будто себе нельзя доверять до конца. Это могут быть срывы в агрессию, внезапные ссоры, разрыва отношений, скандалы, от которых потом тошно. Так случается, когда в детстве родители нам эмоции просто запрещали вместо того, чтобы научить их регулировать.Маленький ребенок не может научиться этому сам, он просто подавляет то, что ему запрещают. Подавленные эмоции создают огромное внутренне напряжение, они вырываются наружу и пугают своей силой, и запускают порочный круг подавления. "Заземление" с помощью тяжести в желудке, снятие напряжения через "хрустение", жевание, глотание становятся таким естественным способом регулировать себя.9) ГОЛОД ПО ВНУТРЕННЕЙ ДИСЦИПЛИНЕТо, что мы называем "внутренней дисциплиной" - рождается из признания своих потребностей и заботы о себе. Если это умение не сформировано в детстве - потому что нас "дисциплинировали" упреками и стыдом, вместо это формируются качели "требование - бунт". Как будто мотает между двумя крайностями: то решаешь с понедельника поменять жизнь, то забиваешь на все и прорывается бунт - "имею право"!, "да пошли вы все!". Хочу и ем. Заслужила.10) ГОЛОД НА "НЕТ".Иногда хочется крикнуть “нет!”, отказаться, вообще внезапно стать неудобной и сделать по-своему. Но внутри начинается хор голосов: "Разве можно? Они не поймут, обидятся, уйдут, рассердятся… Это “нет”, этот протест копится внутри, и вырывается в еду - назло, или чтобы снять напряжение, или чтобы сбежать. Там, с едой, ты, наконец, отказываешься слушаться и делаешь, что хочешь! Только вот нужна тебе совсем не протестная еда, а право отказаться: от неприятного дела, от травмирующих отношений, от скучной работы, от ненужных обязательств.11) ГОЛОД ПО НЕХРУПКОСТИ МИРАМного внутренних причин придумывает психика, чтобы обосновать запрет на выражение своих эмоций, ведь в детстве это было никому не интересно и не нужно - а утешение находилось в еде. Кажется, что вокруг все такие хрупкие, что если ты не позаботишься о них, они буквально развалятся на части: обидятся, расстроятся, не справятся сами. Тебе кажется, что нужно всех их тащить на себе, всех спасать, понимать, оберегать - где уж там место для себя.Это очень одинокое место, когда единственный нехрупкий друг - это одиночество, еда или бокал вина.
Показать полностью…