Ян Яхлоков / Лента

Нашу семью посетил сезонный вирус: насморк, кашель, слабость и высокая температура. Муж остался на даче решать важные для семьи вопросы, а мы закрылись в квартире на карантин. Конечно, одной с четырьмя малышами сложно, если они болеют — еще сложнее. Но когда сама с температурой, и нет помощи, — это какой-то мрак. Шли вторые сутки высокой температуры у меня, когда я поймала себя в моменте: вечер, я погасила в комнате свет в надежде уложить всех спать и отдохнуть хоть немного, но старшие дети шалят, средняя никак не заснет, крутится рядом, раскидывая руки и ноги то так, то эдак, такая у нее игра. А малыш перевозбудился (до этого дети днем дважды его будили) и плачет… Я смотрела на «это вот все» и испытывала не просто гнев, а ярость. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы все успокоились, заснули, как милые зайки, и не трогали меня, оставили в покое. Я смотрела на малыша и понимала, что слышать его крик физически больно, невыносимо. Так невыносимо, что мне захотелось откусить ему голову! Я понимала, что никто не поможет: муж далеко, у мамы свои дела, у бабушки и дедушки — солидный возраст и большая вероятность осложнений, если заразятся от нас. К счастью, мне иногда помогает с детьми соседка, ее я и попросила приготовить нам еды, но догадалась об этом только вечером, за 10 минут до описываемого момента. Итак, я испытывала ярость. Если можно было бы представить образ, который у меня возник, это было бы чудовище из фильма «Чужие». С той самой пастью, которой можно всех искромсать на мелкие кусочки. Звучит шокирующе, но сейчас я очень благодарна этому опыту, так как он позволил мне на личном примере понять, как устроен гнев и что с ним можно сделать. Ярость на орущего малыша и балующихся детей — кажется, здесь все просто и линейно: мне плохо, дети меня выводят, я злюсь и могу это как-то выразить. Слов они не слышат, затихая всего на пару минут, малыш плачет, отказывается от груди, а ходить и носить его я не могу, у меня высокая температура. И вот здесь мы поставим на паузу. Что обычно происходит в такие моменты? Когда уже накрывает гнев, уже есть заряд? Вспомните подобные ситуации, что случалось с вами в эту минуту? Обычно человек срывается: начинает кричать, оскорблять, обзывать, лишать или угрожать, если есть силы, то может подойти и сделать что-то ребенку физически, от щипка до удара предметом. Если это младенец, то может его резко потрясти, бросить на кровать (большинство, конечно, сохраняет при этом понимание о возможных последствиях для жизни и здоровья), начать вместе с ним кричать, бить предметы рядом, выходить ненадолго из комнаты, оставляя одного. Все это имеет определенное название — проявления насилия. Есть принципиальная разница между здоровой агрессией, когда человек защищает свои границы, и проявлением насилия, когда он хочет причинить ущерб другому. Здесь существует огромное поле для объяснений и оправданий: дети ужасно себя ведут, «доводят», «напрашиваются», «иначе не понимают». Однако выбор насилия и вся ответственность за него лежит не на тех, кто «довел и напросился», а на том и только на том, кто потряс или ущипнул. В своей работе с людьми, которые проявляют насилие по отношению к близким, я опираюсь на модель НОКСА, где каждая буква обозначает шаг. И то, о чем я сейчас говорю, — это два первых шага: Н — сделать видимой ситуацию насилия, О — взять на себя ответственность за свой выбор. Но что же дальше? Вернемся к моему примеру: у меня высокая температура, дети шалят, младенец орет на руках, я переживаю ярость и хочу, чтобы все немедленно успокоились, замолчали. Да, конечно, у меня есть преимущество: я сама профессионально занимаюсь темой, знаю свои реакции и могу, находясь в моменте, ставить себя на паузу, чтобы принять дальнейшее решение. Мой внутренний диалог примерно такой: — Стоп, что происходит, что с тобой? — Мне хочется откусить ему голову, я больше не могу, я устала, я хочу, чтобы они все замолчали, чтобы дали мне побыть в тишине. — Что ты чувствуешь сейчас? — Я злюсь, мне обидно, что старшие не понимают, мне очень одиноко, я испытываю беспомощность. — Ты хочешь, чтобы о тебе позаботились, помогли? Кто-то конкретный? — Да, я очень надеялась, что мне поможет мама. У нее сегодня выходной, она могла бы приготовить еды или хотя бы узнать, как у меня дела, нужна ли мне помощь. Я обиделась на нее. Я злюсь на нее. — Так на кого ты злишься сейчас? — На мать. Пауза. В моем примере удалось понять ту потребность и спектр переживаний, которые скрывались за яростью к детям. В основе этой ярости лежало не поведение детей само по себе, а беспомощность и огромное желание, чтобы обо мне позаботились. Но переживая тщетность этих надежд, я злилась на детей, так как не могла озвучить свои желания маме. Я, взрослый человек, не могу требовать от нее подобных жертв, так как понимаю, что она много работает, и на этот выходной день у нее были давно запланированы другие дела, которые для нее очень важны. Звонить и говорить ей это — значит манипулировать чувством вины, ведь она все равно не могла в тот момент помочь. Все это понимала моя взрослая часть, но человек во время болезни становится немного ребенком, с более непосредственными реакциями. Поэтому я попросила помощницу сварить нам суп только вечером, так как весь день надеялась, что приедет мама, к которой, однако, я не обратилась за помощью, зная, что она не может, но думая, что она «догадается сама». Кстати, в семейной психологии это называется триангуляция — когда я перенаправила свою злость с матери на орущего младенца. Выходит, что нельзя злиться на кричащего ребенка самого по себе? Конечно, долго не засыпающий малыш может вызвать раздражение, но не такой яркий и интенсивный гнев. За этим всегда скрывается что-то еще. И не разобравшись с тем, что именно там скрывается, не получится научиться с этим справляться — ни с помощью дыхания, ни с помощью счета, релаксации или чего-нибудь еще. Иногда важно посмотреть правде в глаза, честно признаться себе в чем-то, чтобы это стало точкой роста, развития, а не постыдной тайной и бесконечным источником родительской вины. Поисследуйте свои потребности в такие моменты. Чего вы хотите? На что надеялись или продолжаете надеяться? Чего боитесь? В чем или ком разочаровываетесь? В чем не хотите себе признаться? Ожидаете помощи родителей? Надеялись, что муж будет принимать больше участия в воспитании детей? Понимаете, что не готовы быть мамой и нести ответственность до конца? Не испытываете никаких чувств к ребенку? Мучительно переживаете перемену образа жизни, зная, что сейчас все ваши друзья где-то без вас? Боитесь, что недосып отразится на результате работы и начальство не потерпит этого и примет меры? Может быть, живы воспоминания собственного детства, когда вы были старшим, а младший плакал ночами, у вас с трудом получалось в течение дня сосредотачиваться на учебе и вы ненавидели своего орущего брата или сестру? Понимаете, что не в состоянии держать ситуацию под контролем? Все идет не по плану? Разбираясь с причинами гнева, важно исключить послеродовую депрессию, навязчивые переживания после тяжелых родов и особое состояние не совсем правильной работы гормона дофамина в момент прихода молока (для кормящих женщин), которое называется синдром D-mer. Мы обсуждаем сейчас только психологические стороны переживания. Я возвращаюсь в тот момент и продолжаю диалог. — Тебе будет легче, если ты наорешь или ударишь детей? — Возможно, первое время. Потом мне будет очень стыдно перед ними, и я буду испытывать чувство вины. — Если бы мама сейчас была рядом, как бы она тебе помогла? — Она бы взяла малыша на руки и унесла успокаивать или поиграла бы с ним, чтобы он сбросил излишек энергии и сам захотел спать. — Что можно сейчас сделать, исходя из тех условий, которые есть? — Я могу признать свое бессилие, смириться с ситуацией беспомощности, я могу перестать ждать, что другие догадаются мне помочь. Могу сейчас мысленно, в своем воображении, отстраниться от момента. Могу написать пост в соцсетях про свою беспомощность и оставленность и почитать слова поддержки, могу задумать статью про выход из состояния ярости, могу просто подумать о чем-то или помечтать. Я действительно написала пост в соцсетях, читала комментарии и думала о статье, отвлеклась и не заметила, как дети заснули. Я слышала негромкий плач, но отнеслась к нему, как к рокоту камней во время шторма. Я слышала шутки старших, но знала, что еще пара слов, и они успокоятся. Я смотрела на дочку, которая продолжала ворочаться и каждую минуту искать новую удобную позу, и понимала, что минут через пять она заснет. Ярость на детей сдулась, как воздушный шарик, оставляя после себя тщетность неоправданных надежд, которые возникли в моем же воображении, грусть и смирение с ситуацией, так как опыт говорит, что дети рано или поздно все равно засыпают. А у меня есть выбор: или находиться в туннеле переживаний, предваряющих насилие, или помочь себе настолько, насколько это возможно здесь и сейчас. Конечно, я не просто уставшая мама, а специалист в этой теме, поэтому в статье все выглядит так «красиво» и «просто», но хочу сказать каждой читающей эти строки женщине: вы не одна. Вы — замечательная мама, и ради своего малыша, ради ваших с ним отношений, ради себя самой вы обязательно поможете себе при первой же возможности, позаботитесь о себе и научитесь справляться со своими приступами гнева.

Пока нет комментариев

ПРО ДЕПРЕССИЮ, ШОФЕРОВ-ДАЛЬНОБОЙЩИКОВ И СТАРОСТЬ


Лицо у депрессии, по-моему, не такое уж и страшное. Депрессия вообще не самая стыдная болезнь, как говорит любимый мной Владимир Гуриев, она как мигрень, а есть штуки пострашнее – попробуй признайся, что у тебя глисты, например, или геморрой.
А депрессия у каждого второго, половина моих друзей не на антидепрессантах, так на транквилизаторах. И ваших тоже, просто они вам не говорят. Но это не значит, что депрессию не нужно дестигматизировать – нужно, потому что в России стыдно болеть вообще всем. Кроме гриппа. Ну еще можно ногу сломать, это трактуется как знак лихости и мужества, за нее тоже не осудят.
А так болеть стыдно и адски страшно, и это объяснимо, потому что в обществах, где уровень агрессии высок и приходится постоянно физически выживать, где мальчиков-первоклашек мамы учат: «Что ты за мужик, если не можешь ему морду набить», - очень невыгодно быть больным и слабым.
Напрыгнут со спины и сожрут.
Да еще тебя же и обвиняя. И чавкая.
Так что мы боимся рассказывать друг другу не то что про депрессию, а и про язвенный колит, эндометриоз или почечную недостаточность.
Но это отдельная большая тема.


А про депрессию интересно и важно знать несколько вещей:


- Клинических депрессий и так называемых суб-депрессий (это когда хочется сдохнуть во мраке, но вы еще не лежите лицом к стенке, как кабачок, а в состоянии сходить за хлебушком и проверить у ребенка уроки) вокруг нас с вами море. По умолчанию считайте, что депрессия у каждого, кто жалуется вам на «жить не хочется». Потому что жаловаться немодно, модно все успевать и радостно карабкаться на сияющие вершины с палкой для селфи. И если уж человек сумел выдавить из себя что-то вроде: «Как-то на душе хмуро и ничего не хочется», - значит, то, что у него внутри, смело умножайте на двадцать.


- Популярный тезис про «депрессия может быть у каждого» - преувеличение. Не у каждого. У некоторых ее не будет ни-ког-да. Как, например, есть люди, неуязвимые для кариеса (вы не знали? Их есть несколько процентов в популяции). Или для гипертонии. Или для варикоза. Вот так сложилась мозаика генов, давайте позавидуем, мысленно плюнем в их сторону и перейдем к следующему экспонату для осмотра. Например, есть люди, которые в тяжелых обстоятельствах свалятся не в депрессию, а в психоз. Психоз гораздо страшнее по виду и разрушительнее по последствиям, так что нам, можно сказать, повезло.


- Самые страшные депрессии – безмолвные, безъязыкие. Мы с вами, живущие в фейсбуке, их наблюдаем редко. Видели вы когда-нибудь тяжело и глухо пьющего вахтовика, или шофера, буквально почерневшего от внутренней тьмы, у которой нет ни названия, ни голоса? Они даже слова такого «рефлексия» не слышали. Они и ко врачу не пойдут, и таблетки ваши пить не будут, вообще никакие. А умрут рано, потому что нелеченная депрессия сжирает нас не хуже онкологии. Давайте восславим нашу способность говорить и писать, ныть и жаловаться, она мало того что облегчает состояние, так еще и увеличивает шансы получить помощь в десятки раз.


- Довольно неприятная штука в депрессии – провал когнитивных функций. Человек не то чтобы тупеет, иногда и не тупеет, иным виртуозам и работать в этом состоянии удается. Но мысли разбегаются, как блохи, очень трудно что-то планировать, почти невозможно запомнить, чего ты там напланировал. Постоянно о чем-то забываешь, путаешь, за это еще сильнее клеймишь себя, и в итоге соскальзываешь все глубже и глубже в яму.


- Еще одна гадкая вещь – то, что эта яма содержит в себе раздирающее душу противоречие. С одной стороны, больше всего на свете человек в депрессии хочет, чтобы все немедленно ушли и оставили его в покое. Любое усилие, любой контакт страшно его изматывает. С другой стороны, в этот момент он отчаянно нуждается в «наручках». Чтобы заботились и были рядом. Оставить в покое, держа при этом на ручках – абсолютно филигранное умение, и вполне простительно, что большинство наших близких люд
ей им не обладают. Ну блин, они же не целители Пантелеймоны. Так что лучше из последних сил доползти до психолога или психиатра, который это умеет (да и то не каждый, увы. Я слышала сотню историй про психологов, говорящих «соберись, тряпка» и психиатров «ну вам, я вижу, уже получше, так что подберите нюни»).


- А, ну и главное – не торопитесь клеймить людей, переживающих депрессию сейчас. Рано или поздно мы там будем все. Когда старость возьмет свое и тело начнет предавать на каждом шагу, когда мы похороним родных, а за ними и друзей, когда мы будем просыпаться с болью в суставах, а засыпать с горечью, потому что все наши цели и «кем я хочу видеть себя через 10 лет» осыплются пеплом – вот тогда-то мы с вами и соскользнем в эту бездну. В старости, как говорят исследования, депрессии не избежит почти никто из нас.


- И, возможно, те, кто изучает глубины своего мрака уже сейчас, окажутся в выигрышном положении. А может, и нет. Посмотрим.


- Ну и самое последнее. Если вы еще не там, и не торопитесь пока заглядывать во мрак (тоже могу понять), три золотых правила профилактики депрессии, в любой сезон:
- Режим дня.
- Ежедневные прогулки.
- И чтение приятных вам книг.
Это все легко научно обосновать: режим дня дает успокоительную предсказуемость мира и уменьшает источники тревоги, ежедневные прогулки помогают вырабатывать эндорфины и серотонин, а чтение книг развивает символизацию, то есть помогает лучше сформулировать, чего вы чувствуете.
А так – будьте здоровы, мои хорошие.

Пока нет комментариев

Размер — не главное
— Не понял…
Рыцарь спрыгнул с коня и по кругу обошёл дракона, с подозрением осматривая ящера. Дракон дружелюбно улыбался рыцарю во все двести зубов и помахивал кончиком хвоста.
— Ничего не понимаю. Девушка! Девушка, — рыцарь задрал голову и принялся кричать, обращаясь к окну на верхушке башни.
— А? — Из окошка показалась растрепанная голова принцессы.
— А чего у вас дракон такой задохлый?
Дракон обиженно зафыркал и поднялся на лапы. Ростом он действительно не вышел. Был он размером всего лишь с лошадь. Ну хорошо, не с лошадь, а с упитанного пони.
— Я тебе дам “задохлый”! — Тоненьким голосом заверещал ящер. — Я тебе сейчас покажу — “задохлый!”
И дракон выпустил жиденькую струю пламени прямо перед лицом рыцаря.
— Я не задохлый, я декоративный! Понял?
Рыцарь отмахнулся от огня рукой в стальной перчатке.
— Ты ещё скажи, карликовый.
— Ещё одно слово, и я тебя поджарю. Люся! Люсенька, — дракон поднял голову и в свою очередь закричал в сторону окошка, — этот гопник меня обижает!
Голова в окошке исчезла, а дракон наклонил голову, выставил коротенькие рожки и попер на рыцаря.
— Я тебе покажу, как обзываться. Как дам тебе сейчас больно.
Рыцарь ойкнул и спрятался за лошадью.
— Уйди прочь, животное. Как рубану тебя мечом, будешь знать.
Дверь в башню распахнулась.
— Это кто мою Пусю обижает?
На пороге стояла принцесса. Размашистым, почти строевым шагом, девушка подошла к рыцарю.
— Ты чего хамишь, а? Дракон ему не нравится, каков гусь. Ты сам-то чего такой мелкий?
Рыцарь покраснел и снизу вверх посмотрел на принцессу.
— Это не я мелкий. Это вы… слишком большая.
— Пуся! — Принцесса отступила на шаг и чуть не расплакалась. — Он меня толстой обозвал!
Дракон проскользнул под брюхом у лошади и цапнул незадачливого рыцаря чуть пониже спины. Латы хрустнули, как яичная скорлупа.
— Ааааа! — Заорал укушенный.
Принцесса от неожиданного крика испугалась, со всего размаху треснула ухажера по шлему сумочкой и бегом умчалась обратно в башню. А тело несчастного с глухим стуком рухнуло в траву.
Дракон оттащил рыцаря к башне, снял помятый шлем и принялся отпаивать коньяком из фляжки. Юноша отпаивался с удовольствием, но при этом печально жаловался на жизнь.
— Как я другим рыцарям в глаза смотреть буду? Ты ведь такой мелкий. Меня же засмеют.
— А ты говори, что в отличие от них у тебя комплексов нет.
— Каких комплексов?
Дракон зашептал на ухо рыцарю, и тот опять густо покраснел.
— Но ведь она меня на целую голову выше! Я её даже на руки поднять не смогу.
— Ну и что? Пусть она тебя носит. Зато у неё характер золотой. И готовит отлично. Знаешь какой борщ она варит?
— Да? — Рыцарь с сомнением посмотрел на дракона.
— А пельмени? Уууу, закачаешься!
— Ну, не знаю, — рыцарь всё ещё колебался, — она ведь в два раза меня больше.
— В жизни рыцаря, — дракон встал в патетическую позу, — всегда должен быть подвиг!
Рыцарь задумался. Попробовал надеть помятый шлем, сплюнул и выкинул его в кусты. Вдохнул, как перед прыжком в воду, и распахнул дверь в башню…
И жили они долго и счастливо. Рыцарь устроился работать директором королевства, и сделал принцессу королевой. Принцесса носила мужа на руках, а ему это нравилось. Соседские королевы-бабушки умилялись дракончику, когда рыцарь выгуливал декоративного ящера у подъезда замка. А на все вопросы подружек, принцесса загадочно улыбалась и вела показывать парадный меч своего рыцаря в главной зале замка — огромный двуручник, в рост человека. Подружки ахали и мечтательно закатывали глаза.

Пока нет комментариев

У травматика внутри стоят характерные фильтры: все теплое и принимающее он отбрасывает, а все критическое, обесценивающее – принимает. Хоть и ранится при этом. Это поразительное явление существует потому, что 1. У травматика в детстве не было опыта принятия. Как ни стараешься, что ни делаешь, все не так, все плохо. Или недостаточно хорошо.Основное родительское послание: Ты не такой, как мне надо. Будь другим, удобным мне. 2. Воспитатель использовал принятие как наживку для дальнейшего использованияПолученный опыт: хорошие девочки и мальчики получают похвалу, плохие – агрессию, недовольство, отвержение, месть и т.п. 3. Если милость воспитателя сменялась гневом, (тепло хаотично сменяется холодом), травматик фиксируется на потере: все хорошее непременно закончится...Полученный опыт: Покой нам только снится, будь начеку, следи, контролируй – когда ветер переменится…. И будь к этому готов…Такой человек вечно тревожится, боится брать тепло, ибо память подсказывает: потом будет разрыв, будет плохо. Не умея выносить неопределенность, неизвестность, он сам провоцирует разрыв отношений. «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца». Так лишенец снова и снова отказывается от того, что ему больше всего нужно – от принятия, тепла, человеческого внимания, заботы, интереса. …«Этот человек что-то от меня хочет», - думает женщина, получившая комплимент;…«Меня похвалили случайно, и скоро все закончится», - думает другая, не веря, что ее может ценить начальство и клиенты. ….«Надо очень стараться быть хорошим, чтобы нравиться», -вот бессознательный посыл людей, убежденных в своей плохости, не верящих в свою значимость для других людей. …Если вы отвечаете миру именно такими реакциями, стало быть, вы, будучи голодным, отказываетесь есть. Почему? Для того чтобы понять себя, хорошо бы ответить на вопросы:Как я отношусь к комплиментам, похвале, вниманию к себе, заботе обо мне? Верю ли я людям, которые их отдают? Если нет – почему?Как это связано с тем, что происходило со мной в детстве?Насколько я чувствовал право быть собой – со своими чувствами, желаниями, нехотелками, непослушаниями? Обращались ли с ними уважительно, с пониманием?Или же я должен был только лишь соответствовать ожиданиям воспитателей?Что происходило, если я был каким-то другим, не таким как ожидали? Мог ли я быть принятым таким другим, не-ожиданным? ……Отбраковывая тепло, собирая холод, травматик не перестает нуждаться в принятии.Он продолжает ждать признания своей хорошести, признания права на свое существование, на свои права – от значимых для себя людей. ….В терапии с клиентами я чувствую это ожидание.Оно не проговаривается, но висит в воздухе, как плотная масса.Плотная масса из тоски, горечи, обиды и гнева. И надежды. Я знаю: пока мой клиент не проговорит, не озвучит свое ожидание от меня (а на самом деле – от матери), он не сдвинется с места. Он не будет заботиться о себе сам, не захочет любить себя, откажется признавать свои таланты и достоинства. …. «Ты что-то ждешь от меня? Какого-то права? Разрешения?», - спрашиваю я. ….Внутренний ребенок хочет, чтобы именно я (а на самом деле, его мама) сказала: Тебе не нужно так много работать, пойди, поиграй. Я люблю тебя таким тоже;Мне не нужно, чтоб ты заботился о моих чувствах, я справлюсь сама;Ты можешь проявлять себя, свои таланты без страха. Я тебя поддержу;Я ошибалась, когда не принимала твои чувства всерьез. Они очень важны, можешь им доверять;Я не покину тебя, если мне что-то не понравится в твоих выборах;я останусь с тобой в отношениях, даже если наши выборы не совпадают;Расскажи мне о том, что тебе интересно. Я очень хочу узнать, какой ты….………………………………..Маленькие дети очень хотят разрешения быть не только хорошими и послушными.Они хотят пробовать жизнь на вкус, играть, рисковать, искать себя.И они очень нуждаются в отношениях со значимыми для себя людьми.…………………………………………. …. «Мне так и не удалось побыть в детстве пупом земли», - сказала мне одна клиентка.А так хочется побыть в центре внимания…. Чтобы люди вокруг говорили: «какая красивая девочка, как хорошо у нее все получается!» И чтоб похлопали…. Много раз хлопали мне.Можно я побуду пупом земли?…Она, как многие травматики, отвоевывает у внутренней умерщвляющей фигуры - каплю за каплей - свое достоинство и свои права.Она уже несколько лет в терапии, и уже умеет брать (как мне представляется – есть из чайной ложечки) Ей я могу разрешить, зная, что она сможет взять:Можно! Можно побыть пупом земли…. Для самой себя. День, неделю, месяц…. Сколько нужно.Прислушиваясь к себе, не подавлять желания, а воплощать их.Позволить себе «ничего не делать» … хотя бы в день по часу, если страшно позволить себе сразу много часов))Можно не тащить себя за шкирку к «неприятным» людям, даже если это «необходимо», а позволить себе посопротивляться. Или вовсе отказаться от разрушительных контактов.Можно поиграть в «пупа земли» с близкими, кому доверяешь. Поиграть по очереди… Главное условие – пупом все восхищаются, его все любят, ему хлопают! …..Голодному не насытиться, если он отказывается от еды. Главное – не забывать усваивать.На психологическом языке – присваивать. Все присвоенное постепенно становится привычным)

Пока нет комментариев