Нейробиология и когнитивистика
8 сентября 2025
Риск развития деменции и кардиометаболические заболевания
Кардиометаболические заболевания, включающие сахарный диабет, сердечную недостаточность и инсульт, – известные факторы риска развития деменции. Однако эффекты их совместного воздействия на риск деменции практически не изучены.
В связи с чем целью данного исследования было изучение ассоциации между кардиометаболической мультиморбидностью и рисском развития деменции.
Методы
Исследование проводилось по данным шведского регистра Swedish Twin Registry. Его участниками были пациенты в возрасте 60 лет и старше, у которых изначально не было деменции.
Рассчитывался риск деменции при наличии как минимум двух кардиометаболических состояний.
Результаты
В исследовании были проанализированы данные 17913 пациентов. Продолжительность наблюдения за ними составила 18 лет. Исходно 3312 (18.5%) участников имели одно кардиометаболическое состояние и 839 (4.7%) – как минимум два.
У 3020 пациентов было зарегистрировано развитие деменции. Значения относительного риска развития деменции составили 1.42; 95% доверительный интервал (1.27-1.58) при одном кардиометаболическом состоянии и 2.1; 95% доверительный интервал 1.73-2.27 – при двух и более.
Заключение
Таким образом, кардиометаболические заболевания существенно увеличивают риск развития деменции. При сочетании двух и более кардиометаболических состояний увеличение риска потенцируется.
Ссылка на научную статью: Abigail Dove, et al. European Heart Journal. 2022. doi: 10. 1093/eurheartj/ ehac744
Критический взгляд нейробиолога на книгу южноафриканского психоаналитика Марка Солмса: «Скрытый источник сознания: в поисках природы субъективного опыта».
Марк Солмс — южноафриканский нейропсихолог, психоаналитик и профессор нейропсихологии в Кейптаунском университете (University of Cape Town). Получил медицинское образование в Южной Африке, затем обучался психоанализу в Лондоне.
Получил международную известность благодаря своей работе на стыке нейронауки и психоанализа, став одним из основателей нейропсихоанализа — междисциплинарной области, объединяющей данные нейробиологии и психоаналитической теории.
Напомним, что психоанализ -
это совокупность ненаучных методов, которые не имеют доказанной эффективности (не надо путать с научно обоснованной психологией!).
Читайте рецензию, которую написал к.б.н., нейробиолог Антон Цыбко из лаборатории нейрогеномики поведения ИЦиГ СО РАН.
Марк Солмс предпринимает смелую попытку переписать карту сознания, выдвинув гипотезу, что главный генератор субъективного опыта обитает не в коре, как принято считать, а в стволе мозга. Солмс ссылается на данные нейропсихологии и клинические случаи, чтобы показать: ощущение «я есть» не требует сложной когнитивной архитектуры, ему достаточно древнего нервного субстрата. Впрочем, предложенная гипотеза очень уязвима для критики, о чем автор, конечно же, умалчивает.
Прочитав N книг о проблемах сознания, невольно задумываешься, а можно ли написать такую книгу, не впадая ни в одну из двух крайностей: не быть занудой и не стать провокатором? «Поскольку кора головного мозга — средоточие интеллекта, практически все убеждены, что она является и средоточием сознания. Я с этим не согласен; сознание устроено намного примитивнее. Его порождает часть мозга, общая у людей и рыб. Это и есть тот самый „скрытый источник“, который я имел в виду, давая название книге» — пишет Солмс. «Отменяя» важность коры головного мозга как субстрата сознания, он откровенно машет перед нейробиологами красной тряпкой. Но для неподготовленного читателя аргументация Солмса может показаться убедительной. Если не вдаваться в суть дела глубоко, то в книге очень уверенным выглядит баланс между научными теориями, клиническими случаями, личными историями и бесконечными реверансами в сторону психоанализа. Солмс, однако, не дает читателю отличить гипотезу от доказанного факта.
Основной постулат Солмса — сознание порождается верхней частью ствола мозга. С научной точки зрения вызывает вопросы однозначность его вывода: роль коры снижена почти до статуса пост-обработчика, тогда как многочисленные данные фМРТ, клинические наблюдения и эксперименты на животных говорят о ее критическом участии в осознанной интеграции. Ствол мозга, несомненно, важен — как условие бодрствования и генератор первичных аффектов — но этого, увы, недостаточно, чтобы родился субъективный образ себя в мире. Читателя не то чтобы хорошо знакомили с анатомией мозгового ствола, его функциональными связями — мало здесь поясняющих иллюстраций и схем, как, впрочем и во всей остальной книге. В концепции Солмса смешиваются чувствование и осознание, он фокусируется только на первичных эмоциях, игнорируя высшие когнитивные формы сознания (рефлексия, автобиографическая память). Полноценное самосознание без рефлексии невозможно, а рефлексия — это функция коры.
Для своего собственного удобства Солмс урезает сложные эмоциональные реакции до набора относительно простых аффектов, которые можно без особого труда расположить в стволе мозга. Он, например, утверждает, что обусловливание страхом (fear conditioning) не требует участия коры. Так уж получилось, что автор данной рецензии занимается экспериментальной выработкой условно-рефлекторного страха у грызунов. Мне кое-что известно о нейронных цепях, лежащих в основе обусловливания страхом. Могу сказать с уверенностью, что утверждение Солмса — полная чушь. Даже у маленькой мыши кора играет огромную роль в фиксации и воспроизведении опыта, связанного со страхом. Надо сказать, что «сужение» сознания до набора аффектов нашло немало критиков, в числе которых Станислас Деан, Антонио Дамасио, Майкл Грациано и другие видные представители когнитивной нейронауки.
Солмс часто полагается на клинические случаи гидранэнцефалии (у таких людей отсутствует кора больших полушарий, а полость заполнена жидкостью), как доказательство ненужности этой самой коры и настаивает, что у них есть сложные эмоции и переживания своего «Я». Однако сам же признает, что «Они не могут предоставить нам именно те субъективные свидетельства, которые обычно убеждают нас, что другие люди наделены сознанием, не смотря на проблему чужого сознания». То есть вещь важная, но непознаваемая. К такой аргументации трудно относиться серьезно.
Субъективные состояния, на которые делает упор Солмс, вообще трудно поддаются эмпирической верификации. Это и не удивительно, учитывая, что автор книги большую часть своей карьеры пытался интегрировать психоанализ в нейронауку. Как пишет Солмс, он «... принялся переводить соображения Фрейда о функциональных механизмах субъективности на язык их физиологических эквивалентов». Это при том, что сам Фрейд честно признавался, что понятия не имеет, как телесные потребности преобразуются в пресловутую «психическую энергию». То есть задача Солмса — создать эмпирическую базу для вещей, о которых Фрейд не говорил и даже не думал. Обернуть умозрительную полумистическую теорию в оболочку из современной нейронауки — это то же самое, что излагать астрологию языком нормальной астрономии. Иронично то, что сам Фрейд источником сознания считал кору мозга, и этот факт очень огорчает Солмса. Тот даже укоряет Фрейда за неправильно установленные функциональные отношения между «Оно» (ствол мозга) и «я» (корой), дескать поставил в модели все с ног на голову. Такое ощущение, что Солмс, увлекшись перепридумыванием психоанализа, «выставил за дверь» самого Фрейда, решив обойтись без него. Пожалуй, проблемы по части научной убедительности проистекают исключительно из того, что Солмс выбрал в качестве опоры неверную теорию. Такое бывает.
С книгой Марка Солмса получается удивительная вещь — с точки зрения неподготовленного читателя она неплохо написана, увлекательная и даже, возможно, убедительная, но с точки зрения профессионального нейробиолога не выдерживает никакой критики. В глаза бросается слабая доказательная база, откровенные манипуляции и игнорирование неудобных фактов. Вообще-то хорошо, когда с книгой на дискуссионную тему можно поспорить. Но книга Марка Солмса, как городской сумасшедший, подсевший к вам на лавочку в парке, — что-то доказывает, машет руками, а вы из вежливости киваете головой, но в спор предпочитаете не лезть.
Нейрофизиолог Джеймс Гросс разработал метод управления эмоциями.
Внедрение разработанного в его лаборатории метода в повседневную жизнь может повысить эмоциональную устойчивость и может способствовать ментальному здоровью улучшению отношений с др. людьми, в т.ч. внутри семьи.
Профессор Джеймс Гросс возглавляет Психофизиологическую лабораторию Стэнфордского университета. В последние годы в данной лаборатории он возглавляет исследования по направлениям «Нейронные основы когнитивной переоценки», «Эмоциональная регуляция смешанных эмоций» и «Влияние эмоциональных переживаний на сон».
Стэнфордская лаборатория психофизиологии — исследовательская лаборатория, специализирующаяся на изучении эмоций. Это также учебная лаборатория, обучающая студентов, выпускников, постдокторантов и ученых других подразделений вуза измерению и анализу эмоций и процессов регуляции эмоций с использованием поведенческих методов и методов визуализации мозга.
Каждый день мы сталкиваемся с разными ощущениями — от раздражения от медленной скорости машин в пробке до волнения перед собеседованием — и это может негативно влиять на нашу продуктивность, отношения с другими людьми и самочувствие. То, как мы справляемся с эмоциями перед лицом трудностей, может изменить нашу жизнь.
Регуляция эмоций
Представьте, что вы услышали печальные известия, например, о смерти любимой кинозвезды или о последствиях военных действий в другой стране. Вы можете почувствовать тревогу, страх, грусть, бессилие. Почему внешние события, в которых мы не участвуем и которые не в силах контролировать, так влияют на эмоции?
Эмоции — это чувственные реакции, которые помогают справляться с повседневными проблемами. Они похожи на графики данных, которые дают ценную информацию о том, что кажется верным, а что нет. Чувство гнева указывает на необходимость устранить несправедливость, а удовлетворение после завершения проекта — на потенциальную область развития.
Несмотря на это, эмоции не всегда полезны. Они могут быть чрезмерными или неуместными, возникающими в самый неподходящий момент. Как, например, желание рассмеяться во время серьезного разговора. Именно поэтому эмоциональная регуляция — важнейший навык, позволяющий правильно управлять эмоциями в различных ситуациях.
Если учитель, не дай бог, скажет, что здесь сидят способные, а здесь неспособные дети, такой учитель профнепригоден. Ему надо запретить преподавать. Это недопустимая вещь.
Если вас обидят, вы это вполне переживете. Но не ребёнок! Ребёнок по сравнению со взрослыми беззащитен в этом мире. А если у ребёнка, которого записали в неуспешные, еще и родители бесчувственные, то это ранит еще сильнее. Они что, Аристотели все, наши родители? Некоторые могут еще и масла в огонь подлить: «Смотри, Вася какой молодец! А ты?!» И ребёнок должен жить с этим клеймом неудачника? Вы поспрашивайте сегодня родителей, хотят ли они вернуться в школу. Большинство скажут «нет». Это ж как надо учителям поработать, чтобы у всех выработалась такая стойкая неприязнь к школе.
