СЕМЬ МИЛЛИАРДОВ РОДСТВЕННЫХ ДУШ

Травмы формируются в контексте отношений, и травмы могут быть исцелены в контексте отношений.

Нас целенаправленно влечет к тем, кто может исцелить нас. К тем, кто, сознательно или нет, извлекает на свет неудовлетворенные, нелюбимые, невидимые части нас самих.
Нас целенаправленно влечет к тем, кто позволяет нам развиваться и чувствовать себя более полно.
Нас целенаправленно влечет к тем, кто призывает нас высказываться с большей убежденностью, выстраивать более четкие границы, узнавать себя более глубоко.

Нас непреодолимо влечет к тем, кто углубляет наши отношения с Жизнью.

Друзья, любовники, психотерапевты, незнакомцы; мы окружены гуру всех форм и мастей. И все, кто вас привлекает или отталкивает, все, кого вы отвергаете, боитесь, чему вы завидуете в другом человеке, может оказаться просто тем, что предстоит обнаружить в себе. Все эти люди, так или иначе, ведут нас к любви.

В этой в высшей степени разумной, отзывчивой Вселенной не бывает бесполезных встреч.

Показать полностью…

ЕСЛИ ЛЮДИ РЯДОМ С НАМИ ЧУВСТВУЮТ СТЫД ИЛИ ВИНУ

Обычно мы привыкли к тому, что в разных сложных жизненных ситуациях можно искать виноватого и говорить ему об этом. Или думать, в чем наша вина или ошибка. Если мы сделали все, что в наших силах, то дальше виноваты не вы, а все прочие. Если кто-то сделал что-то не так, то ему должно быть стыдно за это. Если что-то не так, то нужно обязательно искать того, кто виноват или того, кого застыдить.

Но что мы сами делаем для того, чтобы другим людям рядом с нами было стыдно или чтобы они чувствовали себя виноватыми?

Если людям рядом с нами стыдно, это значит, что мы:

— не принимаем часть себя, и как отражение этого процесса, не принимаем какую-то часть личности других людей;

— критикуем некорректно, так что затрагиваем личность, а не действи;

— становимся в роль судьи или того, кто оценивает;

— сравниваем себя с другими, и считаем, что это процесс правомерен и что мы лучше;

— часто считаем, что люди должны знать что-то, даже если мы им не объяснили;

— считаем, что люди рядом с нами должны все уметь сразу, без того, чтобы учиться;

— считаем, что все должно быть либо идеально, либо никак и не воспринимаем просто хороше;

— видим мир только через свою призму и считаем ее единственно правильной;

— расщепляем мир на идеальных людей и лузеров;

— критикуем без поддержки.


Стыдно часто рядом с тем, кто стыдит и кто сам внутри себя испытывает стыд, всячески избегая этого.

Если люди рядом с нами чувствуют вину, это значит, что мы:

√ хорошо умеем манипулировать;

√ делаем что-то, ожидая что за это люди нам должны;

√ берем много на себя сами, а потом предъявляем другим "счет";

√ плохо умеем заботиться о себе, подменяя это заботой о других;

√ злимся на других, но не можем сказать об этом прямо;

√ опираемся на какие-то неписаные правила, которые не обсуждены с партнером заранее;

√ не умеем договариваться о правах и обязанностях заранее;

√ возлагаем на других людей ответственность за свое счастье и благополучие, не беря его на себя;

√ считаем, что другие люди отвечают за наши чувства;

√ внутри чувствуем себя маленькими детьми, которые взяли на себя обязанность взрослых и тащат ее.


Вина – это обращенная на себя злость. И если люди не могут злиться на нас прямо, потому что между нами какие-то преграды из правил и убеждений, то они могут винить себя за что-то.

Такой взгляд на себя через чувства других открывает много новых полей для внутренней работы. И опять вопросы, вопросы, вопросы...

А какие чувства рядом с вами испытывают ваши близкие? Что вы замечаете?

Показать полностью…

Тель-Авив. Улица. Мать и ребенок. Он роняет мороженое, корчит рожу, подвывает, и вот уже слезы скоро брызнут. Мать: «Мой сладкий, мой любимый, не плачь, мы тебе купим еще, лучше и больше, иди сюда, мой сахарочек!» Прохожие улыбаются. Прохожие машут ручками. Прохожие берутся за руки и танцуют, распевая веселые песни счастья и любви, а потом все вместе, продолжая петь и приплясывать, идут с матерью и ребенком за мороженым. Москва. Улица. Мать и ребенок. Он роняет мороженое, корчит рожу, подвывает, и вот уже слезы скоро брызнут. Мать: «Ну ты что, совсем тупой?! Сейчас будешь с асфальта слизывать! Больше никогда никакого мороженого, больше гулять не будешь, я отцу все расскажу, он тебя ремнем научит!» Прохожие переходят на другую сторону улицы. Им страшно, они думают о бренности всего сущего и о том, что скоро наступит конец света. Небо заливает бескрайняя черная туча. Ветер сдувает с деревьев листву и радостные улыбки с лиц людей, уносит быстро и далеко веру и надежду. Вот с этого все, черт побери, и начинается. С придирок, хамства, запретов, наказаний, унижений. Столько street-хамства по отношению к детям, сколько в России, нельзя увидеть ни в одной стране. Это такая местная этика воспитания. Поэтому мы — нация, которая ничего не знает о том, что такое любить себя. И речь не о слепой любви, близкой к одержимости, а о той, которая уважение и, главное, уверенность в себе. Ничто не дает больше уверенности, чем любовь. В детстве у меня была подруга-соседка, которая все время завидовала евреям: «Они никогда не ругают детей, они их только хвалят, только любят». Были такие легенды раньше. То есть на самом деле это вовсе не легенды: евреи, как и почти все южные народы, умеют обожать своих детей, это верно. Но в суровых советских условиях такое поведение казалось невероятным. Если задуматься, то на общем фоне уверенные в себе люди выглядят каким-то парадоксом. Я могу с трудом вспомнить буквально двух-трех знакомых, о которых можно сказать, что они потрясающе уверенные в себе люди. И самое важное, что они необыкновенно плодотворны. Им что-то приходит в голову, они это делают, и такое ощущение, будто они не знают ни мучений, ни сомнений. Вот есть удивительный Федор Павлов-Андреевич, который с детства устраивал театральные постановки, придумал свое модельное агентство (достаточно успешное), потом газету «Молоток», а сейчас он художник, делает перформансы. Федя всегда вызывал и вызывает у меня смешанные чувства – я никогда не могла избавиться от зависти к его непоколебимой уверенности в том, что у него все получится. И я знаю множество одаренных или откровенно талантливых людей, которые при мысли о том, чтобы начать свой проект, будь это хоть книга, хоть сценарий, да что угодно, впадают в оцепенение. Знаете, сколько отличных книг не написано? Ну, я тоже не знаю точно, но много. Вот мой друг хочет писать, но у него устрашающий творческий блок: его сжигает страх при мысли о мнении публики. Потому что всякий раз, когда он что-нибудь в детстве рисовал, лепил, писал, родители начинали не с похвалы, а с критики. Причем уже позже в ответ на почти истерику: «Ну почему?!» — они говорили: «Мы ведь желали тебе добра». Хвалить — зло. Критиковать — добро. (И стоит ли удивляться тому, что в интернете все только и ругают друг друга?) Один мой коллега написал отличный текст. Я ему отослала сообщение: мол, какой чудесный текст, ты очень талантливый, молодец! Мы немного пообщались, а потом он говорит: «Так приятно, я не помню, когда слышал похвалу от коллеги». Так и есть. Никто никого не хвалит. Даже знакомые могут написать публично комментарий из серии «Какой тупой текст, ты совсем, что ли, дура?» Может, я дура. Может, текст тупой. Но я бы приятелю сказала такое приватно — и, возможно, более сдержанно. Я помню историю, которая случилась со мной в семь лет. Я решила написать роман. Настрочила пару страниц, показала отцу (он был писатель), а тот как-то отмахнулся — «сюжета нет, это все не очень». Вообще, мой отец по сравнению с другими просто душка. Он только и поощрял меня. Говорил уже потом, что я гениальная и вообще. Но вот тогда он так ответил. И меня это чудовищно оскорбило. Я бросила свой великий роман и больше не писала до 15 лет. Возможно, я должна была прямо в семь лет взять себя в руки и навалять «Войну и мир», но дети — отражение родителей, они мир ощущают через их похвалу и критику. И кстати, о школе. В восьмом классе у нас появилась новая учительница литературы — и вот она изменила мою жизнь. Нас усадили писать очередное сочинение. Сочинения тогда писали так: своими словами переписывали предисловия советских критиков. Поэтому я всегда по литературе имела нетвердую тройку — предисловия эти я не читала, списывала, что могла, у соседей. А тут я вдруг психанула — и написала о поэте Некрасове все, что думала (а он мне не нравился). Так я и стала отличницей. Новая преподавательница всем поставила «неуды» за пережевывание чужих ура-патриотических мыслей, а у меня была пятерка и похвалы на половину урока. Иногда я думаю, как сложилась бы моя жизнь, если бы до конца школы мы бы так и переписывали мысли советских задницелизов. Если бы не пришел новый человек и не сказал, что у нас должны быть свои мысли и, главное, что мы должны их высказывать. И что любое мнение интересно — нет «правильного» и «неправильного». Я к тому, что и мы, люди, надышавшиеся отравой СССР, и современные дети, которых до сих пор учат порождения той системы, — мы ничего не знаем об удивительной и восхитительной свободе, которую дает уверенность в себе, уважение к своему мнению. Нас учили быть «как все», у нас первородный страх отличаться от других, мы боимся совершить малейшую ошибку — потому что за нее получим либо наказание, либо презрительную критику. Мама моего приятеля-журналиста спрашивала у него: «А почему ты считаешь, что твое мнение кому-то интересно?» И такие слова я от многих слышала. То есть любимая мамочка, вместо радости и упоения тем, что ее сын — писатель, что его публикуют прямо в газете, интересуется: «А кому ты нужен?» Увы, это абсолютная норма в России. В ответ на порывы мы получаем скепсис, сомнения, критику. И так и живем, передавая это друг другу: от поколения к поколению, от одного к другому, от одного сообщения в социальных сетях к следующему. Хамство, осуждение и строгость — это наш единственно понятный способ взаимодействия. «Девушка, вы так прекрасно выглядите!» — говоришь ты кому-то на улице. А тебе в ответ растерянный быстрый взгляд (на ходу), истерическая улыбка и некое «мемыму» через плечо. Даже когда в более закрытом обществе, где-то на вечеринке, говоришь: «Какое красивое платье!», в лучшем случае тебе сухо говорят «спасибо». И никогда «О, так приятно, я его купила в Тбилиси этим летом, попала на распродажу в одном маленьком магазине!» Вот честно. Я ни разу не получила в Москве такой ответ. Потому что люди не умеют реагировать на похвалу. В худшем случае тебе ответят: «Ой, ну что вы, оно вообще мятое, и голова у меня грязная, и я простужена, так ужасно выгляжу». Кошмар. Ведь это так чудесно — восхищаться людьми и ценить, что они оделись красиво или книгу написали, или стихи, или просто у них отличное настроение и они излучают радость. Атмосфера взаимного восхищения намного симпатичнее этой утомительной и уже всем надоевшей вечной борьбы за то, кто кому напишет больше мерзких гадостей. Общество ненависти исчерпало себя — надо начинать хвалить друг друга. Даже если не за что. Вдруг потом это подействует?

Показать полностью…

Мужчина и его Анима

"...рассмотрим мужчину, который внезапно ощутил раздражение по отношению к своей подруге. Если он не «отрубит хвост» своей кошке, то выплеснет свое настроение на подругу. Если же он сдержит свое раздражение и спросит себя: «Почему я так раздражен? Почему у меня возникли такие чувства?» — это означает, что он отрубил хвост своей внутренней кошке, отделив свое раздражение и затем проанализировав его. «Почему она задевает моего внутреннего «козла», когда делает то или это?» Именно так мужчине следует анализировать «хвост» своей Анимы. Спросить себя, почему его Анима вдруг стала роптать и почему у него появились такие чувства.
Обычно за таким раздражением можно найти скрытые глубокие и сложные проблемы. Для мужчины самый лучший способ совладать со своей Анимой и начать ее интегрировать — задавать вопросы своему настроению. Например: «Почему сегодня утром я проснулся в плохом настроении?» Человек проснулся, и с самого утра у него омерзительное настроение. Завтрак уже холодный, и можно накричать на других, но затем, если проанализировать свое поведение и спросить себя: «Почему я это сделал? В чем причина? Когда это началось? Что за этим стоит?» — человек может прийти к тому, что происходит у него внутри".

"...если мужчина хочет осознать свою Аниму, он должен начать с ее хвоста — со всех своих животных или инстинктивных реакций: агрессии, сексуальных фантазий, раздражения, очарования — то есть со всех реакций, источником которых является тело, а также с ощущений и настроений, которые он испытывает во время полового акта. Вот что значит начать осознавать свою Аниму и все фантазии, которые в ней содержатся".

Позитивная Анима мужчины создает ему магию жизни. Она является стимулом к жизни.

"...мужчина, лишенный контакта со своей Анимой, становится сухим, скучным, рациональным и не имеющим жизненной энергии. ...Все, что становится для мужчины стимулом или очаровывает его, исходит из позитивной Анимы. Именно поэтому мужчина, негативно относящийся к своей Аниме, оказывается в депрессии, не видит ни в чем удовольствия и становится критичным ко всему. Всем известны мужчины, которые, сидя за столом, начинают критиковать свою жену: или она недосолила суп, или приготовила слишком жесткое мясо и т. п., - и выливают на нее всю свою желчь. Так проявляется негативная Анима. У таких мужчин утрачен контакт со своей кошкой".

"...позитивная Анима, божественная Бастет-Анима становится стимулом, магией жизни. Чтобы Анима приняла человеческий облик, мужчина должен отрубить источник этой магии и проанализировать его. Почему? Иначе он будет проецировать эту магию на женщин и всегда ждать, что они послужат для него стимулом к жизни и ее магией, просто потому, что он сам на это не способен. Некоторые мужчины могут быть счастливы, только если о них заботится теплая, дружелюбная и красивая женщина, а если она от них уходит, или ей нужно заняться чем-то другим, или она заболевает, то они «проваливаются в черную дыру». У них развивается инфантильная зависимость от спроецированной Анимы. Поэтому, чтобы их Анима обрела человеческий облик, им не следует ожидать от своего партнера магии жизни. Им следует найти ее в себе и знать, что это божественный аспект их внутренней Анимы. Они должны уметь отделять ее от человеческого аспекта их внутренней Анимы, которая обращена к женщине. Тогда он сможет относиться к женщине как к индивидуальности и больше не будет одержим ее инстинктивным или божественным аспектом."

Показать полностью…