Людмила Шадрина /
Лента
4 июля 2025
Фройд и последователи много говорили про значимость событий детства в формировании личности, о периоде с 3 до 7, где в нас формировалось множество настроек, с которыми большинство проживает всю жизнь.
Написал бы «успешно проживает», но нет.
Это точка, где формируются наши детские фантазии о том, какими нам нужно быть и как себя проявлять, чтобы нас любили и принимали, заботились и не выбросили в окно.
Потом исследователи добавили значимость более раннего периода, с 0 до 2, формирование привязанностей, базового доверия миру итд итп.
Мало кто говорил о второй по значимости точке - в условные 14+-2, когда я, как подросток, принимаю второй слой архиважных решений, мало осознавая этот процесс.
Каким мне нужно стать, чтобы женщины мне давали, а мужчины - считались и уважали. Ну или наоборот, чтобы мужчины мне давали, а женщины уважали и считались, если я девушка.
И первая, и вторая точка имеют мало отношения ко мне реальному. Это объектно-функциональное восприятие себя, часто с подменой принятия на признание.
В итоге, у человека первые лет 35-40 уходят на попытки стать кем-то, кто не он, каким-то, не какой он есть.
Бежать по этой социально проторенной горке вверх изо всех сил, чтобы стать тем, которого можно любить, ценить и уважать.
На потребности в заполненности этих трех переменных в психике выстроена вся западная экономика и культура.
Собственно, я это наглядно показывал раз за разом, пока занимался психотерапией фин поведения: большинству людей можно платить минимум, главное понимать, на какую из трех кнопок и когда нажимать.
И вот к 40-45 мы приходим к периоду множественного личного кризиса, который в народе называют кризисом среднего возраста ((КСВ).
Часто это именно мульткризис, тк там склеиваются кризис перехода из первой взрослости, кризис середины жизни, глобальный кризис смыслов, а они подтягивают все непройденные ранее кризисы, мол, пора!
Самое интересное, что об этом принято говорить не как о естественном этапе развития у КАЖДОГО, а примерно как о хламидиозе - у порядочных людей такого не бывает, а если и да, то это подковерная история, неловкая и стыдненькая.
По факту жизнь призывает к Переходу в зрелость, во взрослую позицию, и главное - это речь про возвращение к настоящему себе.
Ну, у тех, кто еще там, внутри, не задохнулся от нежизни.
Начинается все классически: вроде бы все есть, или вроде бы все окей, но…
Все дело в этом блядском «но», в этой тянущей точке, в этом странном состоянии.
Юнгианцы называют его Зов
То самое место, когда «как прежде - не работает, как дальше - не ясно, а главное - ноль ответов про «куда?» и «зачем?»
Добро пожаловать, так примерно все и начинается, с ощущения, что кислорода все меньше, что я не живу, что я не понимаю, кто я, куда мне дальше, как дальше.
Вот здесь я и работаю чаще всего, период такой, да и сам только перебираюсь по эту сторону процесса.
Кто узнал себя - поздравляю, пришло твое время.
Чего не чувствует спасатель?
Обострилась в окружении эта тема. Про то, как человек мощно отзывается на чужую боль, сильно вовлекается в «спасение». Теряет чувствительность к своим границам. Не ощущает, когда эта помощь и поддержка становятся истощающими для него самого. Требует от себя какого-то огромного по объёмам участия, иначе попадая в сильную вину...
Понятно, что есть большой спектр причин из личной и семейной истории. Но я вот про что замечу...
Когда я вовлекаюсь в спасательство - это мой поведенческий способ отыгрывания, который позволяет мне не соприкасаться со своими личными переживаниями.
Но триггер работает: где боль - там и я. Только не та, которая чувствует нужду и боль собственными фибрами души, а та, которая может только реагировать.
Весь объём вытесненных чувств вместо психической переработки отыгрывается в действиях, вроде направленных по отношению к боли другого человека.
Это позволяет мне приспособиться к боли внутри. Я ее не чувствую, но и совсем не реагировать не могу.
Пути всего три: психический, соматический или поведенческий.
Тут уж либо переживать боль, горе, страх про свою личную брошенность и нуждаемость, когда мне было больно и страшно.
Либо соматизировать, то есть болеть, не вынося психического процесса горевания.
Либо отыгрывать в поведении, находя повод отреагировать на чужое горе. Но тоже не психически, а присутствуя и что-то делая...
Спасатель - это бегающий от своей боли и уязвимости человек. Но не потому что дурак и не понимает. А потому что ему
страшно обнаружить свою потребность нуждаться, погребенную требованиями справляться. Причем страшно бессознательно и неосознаваемо. Чтобы не почувствовать невыносимую боль...
Есть особенная форма злости в отношениях: тяжёлое, мрачное раздражение, возникающее на месте любви, недовольство самим фактом существования партнёра с придирками вместо диалогов и с желанием за что-нибудь отомстить. Эта особенная форма злости трагична для отношений и при этом партнёра она касается весьма опосредованно. Непосредственно такая злость касается Самости. Дело вот в чём: бессознательно мы выбираем партнёра в том числе для того, чтобы он помогал нам быть самими собой, закрывал бы задачи нашей самоактуализации и самоидентификации. Для этого мы партнёров идеализируем: ведь если партнёр - король, то я Жена Короля. Кроме того, мы бессознательно ожидаем, что партнёр будет сосредоточен на том, чтобы обслуживать наше бытие, а не своё. Например, угадает, что мне сегодня грустно и скучно и отведёт меня вечером в ресторан, а не завалится на диван смотреть своё любимое шоу. Или сам поссорится со своим другом, защищая меня от необходимости выстраивать с ним сложные отношения, или будет чувствовать такую же досаду, какую чувствую я, от звонка своей сестры, а не собственную радость. То самое глухое раздражение возникает тогда, когда я проваливаюсь в своё небытие, а партнёр меня от этого не защищает. Не-быть - это значит не находить места для своих желаний, чувств, проявлений личности. Молчать, соглашаться с чужими выборами, терпеть, одобрять то, что не подходит - всё это наносит ущерб Самости, и в этом момент партнёр, от которого мы ждём гарантий своего бытия, падает с высот идеализации на уровень разочарования, презрения и даже ненависти. То же самое происходит, если король становится свинопасом и перестает обеспечивать идеализированную идентификацию тем, кто он есть, например - демонстрирует неидеальные манеры, поправляется на несколько килограмм или испытывает сложности на работе, с которыми справляется не стоически, а страдальчески. Чувства ущемлённой Самости в этот момент можно описать так: «Меня раздражает сам факт твоего существования, твоё демонстрируемое бытие, поскольку я считаю, что твоей жизненной задачей является обслуживание моего бытия, которое я сама хорошо обслужить не в состоянии». Я напомню: партнёр при этом может гарантировать бытие только себе, а своим собственным придётся заниматься мне самой, но хочется - по-другому. Люди, которые хорошо к себе относятся и благодаря этому обеспечивают себе качественное бытие, обычно не склонны раздражаться на других, потому что вот этой причины злости для них не существует. Существуют другие: настоящий проступок партнёра или потребность восстановить проваленные границы. Эта злость ощущается именно как злость, а не как хроническое недовольство, брюзжание и придирки, и справиться с ней проще, поскольку ни задетой Самости, ни потребности в мести за проваленные ожидания в такой злости не содержится. И мы снова приходит к идее о том, что любая нелюбовь к себе будет убивать любовь к другому. А инструмент при описанном тяжёлом раздражении такой: сделать что-то исходя из аутентичных чувств, мнений и желаний, чем больше, чем лучше. Выйти из комнаты, уехать в ресторан, показать язык сестре, принять решение не общаться с другом, стать кем-то кроме того и больше того, чтобы быть чьим-то спутником. Потому что если я собственное бытие обеспечиваю хорошо, то чужое бытие меня не раздражает.
Показать полностью…
Иногда путь в депрессию начинается с ложного, но поразительно живучего убеждения, будто человек обязан быть всегда счастлив. И счастлив не просто тем счастьем, которое он сам для себя изберёт, а тем, что будет одобрено незримой, но остро ощутимой "социальной комиссией": ей нет ничто и в трусы заглянуть, и в кошелёк, и в паспорт, и тело с лицом вымерить на предмет соответствия очередной моде... Людям, не умеющим отстроиться от вины за своё непопадание в шаблон, не взрастившим своего собственного восприятия жизни, взявшим по умолчанию даже предлагаемые заблуждения, будет титанически сложно не начать стирать себя ластиком беспощадного стыда с радаров живой реальности. Всё их внимание будет направлено не на свои преимущества, способности и возможности, а лишь на то, чего у них нет, и что станет горьким доказательством их непричастности к мифическому клану счастливых людей, не знающих никаких провалов, периодов спада, растерянности перед жизнью, а только ежедневно постящих лубочные картинки своего тщательно срежиссированного счастья. Для попавших в такую ловушку бесполезны оказываются доводы, что счастье фрагментарно и индивидуально, и оно точно не заключается в необходимости поставить все социальные галочки, доказав тем самым, что с тобой всё в порядке на внешнем уровне.Ещё более болезненна для них правда, что жизнь никому не гарантирует счастья, не продаёт его, не спекулирует им в обмен на пошаговое исполнение каких-то универсальных инструкций, а вот потери, неудачи, попадания впросак и сложнейшие периоды преодоления валом валящихся проблем - пожалуйте, с доставкой на дом... И всё это не горе, не беда, не вселенская несправедливость, а просто жизнь, которую важно принять без предъявления к ней претензий за свои нехватки. Депрессия - частое и честное зеркало неспособности к взрослому принятию своих обстоятельств, пассивный протест против того, что идёт не так, как хочется, принесение себя в жертву до полного разрыва контакта с собственными чувствами, напрямую влияющего на биохимию мозга.И это итог довольно длительного процесса, который можно ещё было остановить даже на уровне мышления, начав перестраивать его в сторону расширения восприятия, умения гармонично сочетать светлые и тёмные стороны жизни, создавая живительные оттенки и развивая способность компенсировать недостающее тем, что доступно. Не существует никакого хронического счастья. Существует хроническое несчастье не верить в это.
Показать полностью…
