Расскажу немного про мелкое терапевтическое вранье
Epsylon - Социальная сеть для психологов
Одна моя любимая подруга попала в совершенно шизофреническую ситуацию, в которой она не виновата, но тяжелого хвоста чувств, вызванных ситуацией, это не отменяет.
Так бывает.
И вот она спрашивает:
— Когда меня отпустит?
И я, произведя сложные внутренние расчеты, уверенно говорю:
— Недельки через две!
Внутренне понимая, что нет, это не две недельки, а скорее два-три месяца.
Вот тогда отпустит точно.
А до этого – будет иногда противно царапать, как царапает воспаленное горло.
Вот тогда отпустит точно.
А до этого – будет иногда противно царапать, как царапает воспаленное горло.
Но понимаю я и то, что если сразу сказать «через два-три месяца», это ее дополнительно ужасно расстроит.
— Два-три, — воскликнет она, — да ведь там уже и лето кончится!
И психике придется выполнять двойную работу, справляясь с этим огорчительным знанием.
Так же клиенты, потеряв кого-то или что-то очень для них важное — близкого человека, или здоровье, или ощущение «хорошести и предсказуемости мира», часто спрашивают – когда боль отпустит?
Когда эта внутренняя жгучая мешанина пройдет?
И я отвечаю:
— Примерно два года нужно психике на эту работу.
— Два?! Два года?!!! Вы что, это очень долго! Надо побыстрее. У меня на эти два года планы! Я для того и пришла к психотерапевту, чтобы вы как-то… давайте сделайте что-нибудь! Я не выдержу два.
Тут можно сказать разное.
Можно посочувствовать этой ужасной боли, которая есть сейчас, которую, кажется, и часа-то нельзя вытерпеть, не то что два года.
Можно заметить, что современный мир разогнался до нечеловеческих скоростей, однако некоторые вещи, и особенно те, что связаны с человеческим телом, происходят с той же скоростью, что и тысячи лет назад.
Например, беременность по-прежнему длится 9 месяцев.
Кровь сворачивается за то же количество минут.
Зубы растут так же медленно.
И раны затягиваются тоже.
Главное, не начать доказывать, что быстрее никак.
Два года — и точка.
Два года — и точка.
Наоборот, иногда я могу сказать – ну попробуем. Вдруг вы станете первым человеком в мире, который справится с горем за неделю.
Потому что, когда нам больно по-настоящему, мы судорожно ищем, за что бы схватиться, и в каком-то смысле становимся маленькими детьми.
А для ребенка два года означают вечность.
Да и полгода.
Та часть нашей психики, которая оперирует отрезками времени, цифрами, датами и всем остальным взрослым, недоступна в этот момент.
Остается только орущее, рыдающее, беспомощное в нас.
Остается только орущее, рыдающее, беспомощное в нас.
И все, в чем оно нуждается – это в мягком убаюкивающем "… еще чуть-чуть, капельку потерпи, хороший мой, станет легче. Обязательно станет легче. Ты молодец, замечательно справляешься, ты все правильно делаешь, давай маленькими шагами, еще недельку".
Не надо думать, что в этом психотерапия и есть.
Но иногда это то, что нужнее всякой психотерапии.
Но иногда это то, что нужнее всякой психотерапии.
К чему я вообще?
Сегодня был первый день, когда я, сидя в кресле с книжкой, физически ощутила, что мой личный кризис закончен.
Что я снова нащупала твердую поверхность и стою на ней.
На теплой, солнцем нагретой поверхности.
На теплой, солнцем нагретой поверхности.
Что мой собственный мир больше не качается и не похож на галлюцинации Алисы.
Вокруг больше не творится какая-то хтоническая жуть (кто знает, тот знает).
Что я в каком-то смысле пересобралась заново и даже обросла перышками.
Вокруг больше не творится какая-то хтоническая жуть (кто знает, тот знает).
Что я в каком-то смысле пересобралась заново и даже обросла перышками.
Пять лет.
Это заняло пять лет.
Если бы мне с самого начала сказали про пять лет, я бы легла и сдохла немедленно.
